Шрифт:
Перевод с английского М. Г. Волосова под редакцией А. Н. Горлина
Текст воспроизводится по изданию: Юджин О'Нилль Волосатая обезьяна. Л.: Государственное издательство, 1925 г. Серия: Новости иностранной литературы. (Далее: «Издание 1925 года»)
Действующие лица
Роберт Смит – янки [1] .
Падди, Лонг – ирландцы.
Кочегар – родом из Италии.
1
Так в издании 1925 года. В авторском тексте главный герой именуется так: Robert Smith, „Yank“. Слово „yank“, кроме презрительного названия американцев «янки», имеет и второе значение: «дергать рычаг, выдергивать». (Прим. ред.)
Кочегар – родом из Германии.
Кочегар – родом из Голландии.
Кочегар – родом из Скандинавии.
Мильдред Дэглас.
Ее тетка.
Помощник механика.
Тюремный сторож.
Секретарь Отдела И. Р. М. [2]
Сцены:
1. Каюта кочегаров на океанском пароходе. Через час после отплытия из Нью-Йорка.
2
И. Р. М. – сокращенное название «Союза Индустриальных Рабочих Мира». (Примечание издания 1925 года.)
2. Часть палубы. Утро на второй день плавания.
3. Кочегарка. Несколько минут спустя.
4. Каюта кочегаров. Полчаса спустя.
5. Пятая Авеню в Нью-Йорке. Три недели спустя.
6. Остров близ Нью-Йорка. На следующую ночь.
7. В городе. Приблизительно месяц спустя.
8. В зверинце. На следующий день, вечером.
Время действия – наши дни.
Сцена первая
Каюта кочегаров на трансатлантическом пассажирском пароходе, через час после его отплытия из Нью-Йорка. Ряды узких стальных коек-нар, в три этажа. Вход в глубине. На полу перед нарами – скамьи. Помещение набито людьми, которые орут, ругаются, хохочут и поют. В воздухе висит оглушительный бессмысленный рев, похожий на яростный крик зверя, заключенного в клетку и испускающего крики отчаяния. Почти все пьяны. Бутылки переходят из рук в руки. Кочегары одеты в панталоны из грубого коленкора и в тяжелые сапоги. На некоторых – фуфайки, но большинство оголено до пояса.
Трактовка этой сцены, равно как и других, не должна быть, ни в коем случае, натуралистической. Искомый эффект – нагромождение тел в узком, окованном сталью пространстве внутри парохода. Ряды коек и поддерживающие их брусья перекрещиваются наподобие стальных прутьев клетки. Потолок словно грозит упасть людям на головы: никто из них не может выпрямиться. Это обстоятельство резко подчеркивает сложение кочегаров – их сутуловатость – так как они всегда работают в полусогнутом положении, вследствие чего у них ненормально развиты мускулы спины и плеч. Они напоминают собою существа доисторического периода: у всех – волосатые груди, невероятной силы длинные руки и низкие брови, нависшие над маленькими, жестокими и злыми глазами. В каюте находятся представители всех цивилизованных белых рас, но за исключением незначительной разницы в цвете волос и кожи все они очень похожи друг на друга.
Занавес поднимается при сильном шуме. Янки сидит на переднем плане и кажется от этого еще могучее, огромнее, упрямее и самоувереннее, чем окружающие его люди. Последние уважают в нем силу, но это – уважение невольное, внушаемое страхом.
Кроме того, он представляется им совершеннейшим образцом их среды, являющим наивысшую степень развития личности.
Голоса
– Эй, ви, тай випить!
– На, смочи глотку!
– Прозит!
– Пьян, как лорд, будь ты проклят!
– Вот это ловко!
– Будь здоров!
– Отдай бутылку, разрази тебя дьявол!
– Вишь, нализался!
– Слышь, лягушатник: ты откуда?
– Из Турени.
– Как свистну тебя по морде!
– Машинист Дженкинс? Сволочь!
– Фараоны его сцапали, а я дал тягу!
– Я польше люплю пиво, колова не полит!
– Шлюха она, говорю тебе. Она меня обобрала, пока я спал!
– К дьяволу вас всех!
– Повтори, что ты сказал!
Движение. Противники готовы броситься в драку. Их разнимают.
– Не сметь здесь драться!
– Уж погоди у меня!
– Еще посмотрим, кто кого!
– Голландская морда!
– Ладно! Вечером на палубе поговорим!
– Держу за голландца.
– Уж он ему всыплет по первое число!
– Без драки, ребята. Здесь все товарищи.
Кто-то запевает.
Смоет пиво все сомненья,В нем утеха и забвенье!Любит пиво всяк:Воин и моряк!Янки (сделав вид, что он только что заметил окружающее его столпотворение, угрожающе поворачивается и говорит голосом, в котором звучат презрение и приказ). Эй, вы, там, заткни глотку! Что ты врешь? Какое там пиво? К дьяволу пиво! Пиво для баб и голландцев. Мне чего-нибудь такого, чтоб жгло. Эй, вы, там: дайте-ка мне кто-нибудь хлебнуть!
Несколько рук с готовностью протягивают ему бутылки. Янки берет одну из них, запрокидывает голову, делает огромный глоток и продолжает держать бутылку в руке, вызывающе глядя на ее владельца. Тот волей-неволей торопится признать грабеж, угрюмо проворчав: «Правильно, Янки: хлебни еще разок!»
Янки презрительно поворачивается к толпе спиной. Минутное молчание. Затем раздаются голоса.
– Мы, кажется, огибаем Сэнди-Хук.
– Начинает покачивать.
– Шесть дней в аду, а потом – Саутгемптон.
– Шорт возьми, хоть бы кто-нибудь стоял за мене перфую фахту.
– Что, тошнит уже, дубовая голова?
– Выпей и забудь!
– Что у тебя в бутылке?
– Джин.
– Это для негров.
– Абсент? Это яд. Сдохнешь от него, лягушатник.
– Виски, вот это пойло для меня!
– Где Падди?
– Спит, падаль!
– Эй, Падди, спой нам песню про виски!
Все поворачиваются к старому, высохшему ирландцу. Он страшно пьян и дремлет на передней койке. Лицом он сильно напоминает шимпанзе. Горечь и терпеливое отчаяние этой обезьяны видны в его маленьких глазах.
Голоса
– Спой песню. Эй, ты, Карузо из Типперери!
– Он совсем одряхлел!
– Даже пить больше не может!