Волшебная лампа генсека или Последнее чудо-оружие Cтраны Cоветов

Тюрин Александр Владимирович

– - Как к вашим задумкам отнесутся те, кто сейчас себя считает центральной нервной системой?-- поинтересовался я у растущей и самой волевой части Советского Союза.

– - А вы-то как думаете? Неужто вам кажется, что будут какие-то возражения со стороны Бореева?

Да уж, Саид-Некудыкин в точку попал. Бореев бы вообще всех нас распотрошил да развешал на электродах, и при этом никакая совесть его не куснула бы. Ведь по его убежденному мнению, он делает хорошо не только себе, но и институту, но и необъятному государству.

– - Со стороны Михаила Анатольевича -- вряд ли. Но свет не клином сошелся на Борееве. Есть люди и повесомее.

– - Вскоре им не придется выбирать. Есть же генеральная линия судьбы, мощный целенаправленный поток воли, и если попробовать выбраться из него с каким-нибудь особым мнением, то он обязательно размажет по окрестным камням.

Остается признать, что Бореев, да и Сайко впридачу, давно воодушевились идеями странной твари по имени Саид и упорно претворяют его сказку в нашу быль. Вселение -- это не байки, хоть назови его контаминацией метантропных матриц. Но если по-честному, я всегда предпочитал рисковую "бабу-ягу" и деда-генерала чекистам-опричникам вроде Затуллина, в которых, наверное, пробовали вселяться только вурдалаки да бесы самого низкого пошиба.

Экскурсия тем временем продолжалась. Вместе с гидом, который по совместительству являлся подземным вождем, -- пока что только подземным,-- я очутился в комнате, где пребывала величественная Царь-Жопа. Собственно, дамочка возлежала, повернувшись ко мне именно этим главным местом. Что меня не удивило. Другое обстоятельство подействовало волнующим образом. В дамских покоях присутствовало что-то вроде карниза с трубами, которые наверняка подводили теплую воду. На карнизе висело, уцепившись корешками, пять почек. Однако не тех видов, что я уже имел неудовольствие наблюдать раньше.

С противоположной корешку стороне у почки находился пузырь, оплетенный множеством трубочек и сосудов. Довольно прозрачный пузырь, в который можно было заглянуть и порадоваться. Там плавал... человеческий эмбрион. Молоденький еще, этакая рыбка. И в других пузырях то же самое творилось.

– - А через месяц еще пять почек примут малышей,-- Саид отечески нежно улыбнулся.

– - Вы любите детей?

– - Я люблю, когда их много.

Ответ был исчерпывающим.

Мы покинули уютную "комнату матери и эмбриона".

– - Кстати, я хотел предупредить, уважаемый Реза-Глеб, удрать отсюда невозможно,-- заботливо произнес Саид.-- Говорю для вашего же блага.

– - Да, я понимаю, эти ваши по-своему гуманные тролли и прочие разумные почкования цацкаться не будут, они же при исполнении -- претворяют генеральную линию судьбы.

Саид-Некудыкин не стал отпираться. Он понимал, что действительность красноречивее всяких слов. Вместо этого приотворил какую-то дверь.

– - Зайдите-ка сюда, уважаемый.

Мы оказались в помещении, напоминающем одновременно пещеру и компьютерный зал. Я с тоской озирался, догадываясь, что здесь готовится очередной удар по неорганизуемым дегенеративным факторам. Затем стал предполагать, что в этом странном месте из старой радиоаппаратуры собрана информационно-вычислительная система с элементами мониторинга. На панели явно располагалась светящаяся схема подземелий. Однако настолько кодированная, что я в ней ничего не улавливал.

– - Вот здесь производится неусыпный надзор за нашей территорией, включая границы,-- со сквозящей в голосе гордостью пояснил гид, он же вождь.

– - Хотите сказать, что кругом у вас понатыкано датчиков-передатчиков?

– - Слова приблизительные, но что-то вроде.

Подземный руководитель сколупнул с потолка почку, от которой тянулся склизкий тяж к прочей слизи, что покрывала все вокруг сплошным слоем, как масло бутерброд.

– - Вот такая слизь -- и есть наша проводная связь. А этих некапризных малышей можно назвать датчиками...-Саид-Некудыкин аккуратно провел пальцем по почке. Приласкал, что ли.

От дальнейших событий можно было легко лишиться остатков ума.

Вожак снял крышку с одного из ящиков, относящихся к самодельному компьютеру. Внутри отсутствовали не только микросхемы, но и радиолампы. Только почки, представляющие еще один вид этой гадости. Какие-то белесые, ячеистые, морщинистые и сплетенные великим множеством слизистых волокон. Что эта разновидность -самая умная и сообразительная, я сразу просек. Из нее так и сочилась некая разумная сила. Даже внешне эти почки напоминали мозги. Тем более, и гид пояснил:

– - Вот это наши, так сказать, чипы, товарищ Глеб.

И только тут я заметил, что у мудрых ящиков, набитых почками и слизью, колдует Фима Гольденберг.

Я подумал, что вот-вот состоится разоблачение -тогда Саид-Некудыкин узнает про мои игры с подозрительными личностями и идеями, после чего начнет шантажировать. Однако Фима посмотрел на меня тускло, как образцовый кретин. Но я догадался, что под слоем бессознательной разумности и привитых инстинктов, содержится что-то от прежнего Гольденберга. И эта старая сущность старается не реагировать на меня, сохраняя в тайне мое предназначение. Эх, мне бы еще самому знать, как можно безболезненно отличиться.

Уже в коридоре я решил уточнить у довольного, судя по маске лица, гида:

– - После всех сравнений и сопоставлений я так и не пришел к единому мнению, зэк я здесь или нет?

– - Что вы, ни в коем случае,-- прямо-таки возмутился Саид-Некудыкин.-- Вас не пошлют ни на каторжные работы, ни на гладиаторские бои.

– - Но затворить главную дверь с той стороны я тоже не могу?

– - Нельзя выйти из вагона на полном ходу. Опасно для выходящего. У нас тут поезд, несущийся в светлое будущее.-- трогательно объяснил руководитель подземелья.

– - Однако я здесь и не для того, чтобы заниматься подземным отдыхом. Тем более, он тут не в моде. Разве я не прав?

Вожак мудро, почти как Ильич, прищурился.

– - Вскоре, уважаемый, ваш труд ничем не будет отличаться от досуга... Но если точнее, мы займемся осуществлением моей старой затеи. Сделаем-ка из вас вождя...

Опять -- двадцать пять. Крепко же за меня взялись нечистые силы, ети их налево. Может, действительно, моя матрица чем-нибудь хороша, может, она что-то вроде лома?