Волшебная нить
Шрифт:
Покуда Тихон с кучером привязывали тяжелые от книг чемоданы, отец и сын размещались в коляске. Вечерело, с запада бежали тучи, потянуло свежим ветерком.
– Никак дождь будет, - сообщил Тихон, взгромождаясь на козлы рядом с кучером.
Наконец, отправились. Сергей Львович достал письмо и взялся читать. Левушка с замиранием сердца следил за выражением его лица. Поначалу старший Бронский хмурился, затем лицо его разгладилось.
– Ну что ж, - поднял он глаза на визави.
– Семен Антонович пишет, что ты проштрафился, был наказан и теперь выслан на исправление, до сентября. В твоей истории замешана женщина?
– Сергей Львович лукаво подмигнул.
– Вздор все, - недовольно ответил сын и отвернулся.
– Пожалуй, можешь и не говорить, - улыбнулся старший Бронский.
– Однако доложи об успехах в обучении, про Петербург расскажи.
Левушка неохотно начал свое повествование. Между тем тучи сгустились, ветер стал дуть порывами, и хлынул дождь. Верх коляски Бронских был предусмотрительно поднят, и сидящих в ней не побеспокоил дождь, однако Тихону и кучеру досталось. Впрочем, они прикрылись рогожей, припасенной на такой случай.
Движение коляски не замедлилось. Левушка рассказывал о принце Ольденбургском, когда экипаж вдруг встал.
– Что там?
– недовольно высунулся из коляски предводитель. Дождь тотчас залил его лицо.
– Барин, соседи наши на дороге!
– крикнул кучер, силясь перекрыть тугой стук капель по верху коляски.
Сергей Львович чертыхнулся и вышел из экипажа, Левушка выскочил вслед за ним. Их глазам предстала жалкая картина. Старая безрессорная бричка без колеса лежала на обочине дороги. Вокруг нее бегал мальчишка, выпрягая лошадей. Две промокшие женские фигурки жались друг к другу.
– Сударыни, вы не пострадали?
– с беспокойством спросил Сергей Львович, подходя к женщинам.
– Слава Богу, нет, - ответила старшая, и предводитель узнал в ней Марью Алексеевну Денисьеву. Она тоже узнала его.
– Чем вам помочь?
– с холодной учтивостью поинтересовался Сергей Львович.
– Колесо сломалось, без него никуда!
– встрял Андрюшка, с надеждой глядя на избавителей.
Между тем Левушка, осмотревший бричку и сломанное колесо, приблизился к ним и замер на месте, разглядев пострадавших женщин. Потоки воды заливали бедняжек, их накидки насквозь промокли, с краев шляпок стекали дождевые струи.
– Благодарю вас, но мы не нуждаемся в помощи, - надменно произнесла Марья Алексеевна. При этом она дрожала от холода.
– Да полно, сударыня. Садитесь в коляску, мы отвезем вас домой!
– сердито распорядился предводитель, наклонившись от ветра и придерживая шляпу, заливаемую водой.
– Сударь, я весьма благодарна вам за предложение, но мы не можем его принять, - повторила Марья Алексеевна посиневшими губами.
Она прикрыла своим плащом дочь и крепче обняла ее.
Сергей Львович настаивал, все более раздражаясь:
– Да идите же в коляску, иначе простынете и дочь простудите!
– едва не кричал он.
– Будьте благоразумны, сударыня!
– поддержал его младший Бронский.
– Ваш экипаж никуда не годится. Даже если почините колесо, у вас нет верха у брички!
Марью Алексеевну взбесило вмешательство юноши. Она метнула в него взгляд, полный негодования.
– Не, колесо не починить. Новое надобно!
– рассудил Андрюшка
– Вы напрасно стоите под дождем, господа. Мне не хотелось бы послужить причиной вашей простуды, - проговорила непримиримая Марья Алексеевна..
Сергей Львович не выносил глупости и тупого упрямства. Однако он сам не ожидал от себя, того, что сделал в следующую минуту. Сердито выругавшись, предводитель решительно подхватил сопротивляющуюся даму на руки и понес ее в коляску. Левушка не растерялся и тотчас последовал примеру отца. Он также схватил Катю и понес на руках к экипажу. Пожалуй, чуть медленнее, чем отец. Девушка замерла в его объятьях, отвернув лицо в сторону.
Марья Алексеевна вертела головой, чтобы увидеть дочь. Поняв, что отбиваться не имеет смысла, она крикнула:
– Андрюшка, возьми покупки!
Юный возница пошарил в бричке, собрал и принес свертки и картонки в коляску. Мужчины усадили дам рядышком, сами уселись напротив. Андрюшка устроился на подножке, он должен был указывать дорогу.
Путешествие продолжалось в неловком молчании. Все вымокли изрядно, продрогли, мокрая одежда стесняла движения, липла к телу. Локоны дам развились, шляпки имели жалкий вид. Сергей Львович спохватился:
– Непременно нужно выпить чего-нибудь согревающего! Я припас рому для пунша, - обращаясь к сыну, пояснил он и достал откуда-то из-под сиденья пузатую бутылку темного стекла с яркой наклейкой.
Пить пришлось прямо из горлышка. Бронский-старший сделал несколько больших глотков и передал бутыль сыну. Левушка не заставил себя ждать. Настала очередь дам. Марья Алексеевна с испугом смотрела на предводителя, когда тот протянул ей бутылку с ромом.
– Нет-нет, - пробормотала она, прикрываясь ладонью.
– Сударыня, - проговорил Сергей Львович с железом в голосе.
– Не вынуждайте меня вновь прибегать к насилию!
Бедная дама приняла бутыль, поспешно сделала два глотка и закашлялась. Предводитель терпеливо ждал, когда она откашляется, и после ровно произнес:
– Еще!
– Вы шутите?
– жалко отбивалась Марья Алексеевна.
– Еще!
– коротко повторил неумолимый мужчина.
Денисьева отчаянно поднесла бутыль ко рту и, сделав еще два глотка, тотчас сунула ром дочери. С интересом наблюдавшая эту сцену, Катя спокойно подчинилась требованию и, выпив свою долю, вернула бутыль предводителю. Сергей Львович еще отхлебнул рома, может быть, с излишней поспешностью. Вновь воцарилось молчание. Катя избегала смотреть на Левушку, тогда как он не отводил от нее вопрошающих глаз. Сергей Львович задумался, глядя в пустоту, а Марья Алексеевна потупилась долу.