Волшебная ночь
Шрифт:
— Какие факты? — спросил он.
— Такие, что скоро начнут умирать от голода маленькие дети! — воскликнула Шерон.
Алекс вздрогнул, как от пощечины.
— Вы не слишком ли драматизируете?
— Нисколько! — Она решительно поднялась на ноги, с грохотом отодвинув стул. — Простите, но я не могу есть, а если бы даже могла, я не хочу есть с вами за одним столом.
Она зажмурилась, приготовившись услышать неизбежный теперь приказ убираться из замка.
— Шерон. — Алекс также встал, уронив салфетку на стол. Он набрал воздуха, явно желая что-то сказать, но затем как будто передумал и покачал головой. — Нам больше нечего сказать друг другу, — тихо проговорил он. — Идите к Верити. Я велю подать вам обед в детскую. И спасибо, что вы по-прежнему добры к ней, несмотря на мое вероломство.
— Верити — невинное дитя, — ответила Шерон, — и не должна отвечать за грехи своего отца, так же как я за грехи своего.
Она поспешила покинуть столовую. Поднимаясь по лестнице, она спрашивала себя: неужели и Верити когда-нибудь будет ненавидеть своего отца так же сильно, как она, Шерон, ненавидит своего? И так же будет тосковать по его любви? Тосковать так мучительно, что однажды захочет простить его?
Впрочем, что общего между ней и Верити? Верити — единственная дочь своего отца, его законная наследница, и он любит ее, любит так, как никогда сэр Джон не любил ее, Шерон.
Неужели ей нужен сэр Джон? Неужели она тоскует по его любви? Так тоскует, что готова простить его? Это была совсем незнакомая ей мысль.
Шерон сделала над собой усилие и, стараясь казаться веселой и безмятежной, вошла в детскую.
Глава 15
Шерон не могла понять, почему она всегда оказывается более любопытной, чем другие женщины. Или более храброй. Или более безрассудной. Может, все дело в том, что в ней сидит какая-то заноза, которая не дает ей покоя, толкает ее каждый раз в самое пекло? Это не значит, что она — само бесстрашие. В первый раз, когда она тайком пошла за мужчинами в горы, чтобы послушать речь мистера Митчелла, она каждую секунду дрожала от страха быть обнаруженной. И тут было чего бояться — посторонний, пойманный за подсматриванием, мог серьезно пострадать за свое любопытство. Она до сих пор вспоминает как кошмар ту ночь, когда приходили «бешеные быки» и беспокойство за Йестина заставило ее вскочить с постели и броситься на его поиски.
Вот и сегодня она пошла в горы за мужчинами. Она пыталась отговорить себя. После ухода Эмриса и дедушки она долго лежала в постели, убеждая себя, что сейчас уснет, но ей очень хотелось узнать обо всем и увидеть все своими глазами…
Ее интересовало, замешан ли во всем этом Оуэн. Ей также хотелось знать, насколько сплоченными будут мужчины в своем решении и как они отнесутся к тому, кто будет не согласен с ними.
Она хотела проверить, не окажется ли там графа Крэйла, как во время прошлого собрания. В тот раз он ничего не предпринял против рабочих, но ведь он совсем не такой хороший человек, каким ей представлялся. На поверку он оказался эгоистичным и жестоким ловкачом. Если на этот раз до него дойдет слух о собрании или если он так же случайно, прогуливаясь ночью в горах, наткнется на мужчин, быть беде. Большой беде для всех них. И особенно для Оуэна.
С такими мыслями Шерон торопливо поднималась в гору, перебегая от тени к тени, стуча зубами от холода, от возбуждения, от страха и безрассудно надеясь на то, что одним своим присутствием в лощине сможет отвести от людей Кембрана все опасности, нависшие над ними. Словно, подслушав их планы, она сможет предотвратить печальный исход.
Мужчины собрались на том же самом месте, хотя этой ночью их было гораздо больше. Шерон спряталась за той же скалой, что и в прошлый раз, и тут же почувствовала, что дрожит от страха. Если ее поймают…
Если ее поймают, ей придется плохо. Мужчины просто разъярятся; любой другой женщине за такой поступок крепко досталось бы от мужа — он просто вынужден был бы при всех наказать свою женщину. Правда, она пока не принадлежит никому из мужчин. Но зато она работает в замке графа Крэйла. Она отказалась оставить работу, несмотря на всеобщее осуждение. И если ее поймают сейчас, то, конечно же, сочтут шпионкой графа.
Если ее поймают, Оуэн точно рассорится с ней.
Какая же она дура, подумала Шерон, еще теснее прижимаясь к скале. За одну ночь она может потерять все, не приобретя ничего взамен.
Ночь была темной, облака почти совсем скрывали лунный свет. И ни одного огонька на всю округу. Только сотня мужчин, молча стоявших плечом к плечу в ожидании начала собрания.
Прошлое собрание он выследил, подумала Шерон. В тот раз он нагнал ее ниже по склону, но очевидно было, что он слышал каждое слово, сказанное в лощине. Он видел Оуэна. Шерон задумалась, где он мог прятаться в тот раз, и внимательно огляделась вокруг. Но в такой кромешной тьме разглядеть что-либо было невозможно. Знает ли он об этом собрании? Не спрятался ли он опять где-то здесь? Страх холодной змейкой скользнул по ее спине и мурашками разбежался между лопаток, заставляя ее замереть.
Наконец собрание началось. Как и в прошлый раз, вел его Оуэн. Джон Фрост, хотя и был чистокровным валлийцем из Ньюпорта, обращался к мужчинам на английском. Его речь была длинной и страстной. Время просьб и петиций прошло, объявил он под одобрительный гул собравшихся. Пришло время распрямить спины и поквитаться. Каждый, у кого осталась хоть капля собственного достоинства, кто желает защитить свое право на свободу, право на часть богатств этой щедрой земли, должен присоединиться к массовому маршу протеста.
Почти забыв о том, что ее могут обнаружить, Шерон внимательно прислушивалась к горячим словам оратора. И чем дальше, тем отчетливее осознавала, что его слова находят путь к ее сердцу. Она вся негодовала. Ну да, конечно же, это должно помочь. Они имеют право, они должны сделать что-нибудь, чтобы защитить себя.
Точной даты названо не было. Как объяснил мистер Фрост предстояло решить еще множество организационных вопросов, а пока мужчины должны собрать и спрятать в надежных местах оружие. Оно нужно не для того, чтобы угрожать кому-либо, а чтобы защититься от тех, кто захочет преградить им дорогу на Ньюпорт или помешать их возвращению домой.
Ответом оратору были возгласы одобрения. Шерон почувствовала, как все поплыло у нее перед глазами, ощутила приступ тошноты и вынуждена была крепко вцепиться в холодный камень скалы. Оружие! Мужчины вооружатся и станут неуправляемы. Малейшей искры будет достаточно, чтобы вспыхнуло пламя насилия.
Джон Фрост закончил свою речь, и разговор постепенно перешел на более насущные и безотлагательные проблемы. Люди говорили о том, что заработная плата вновь снизилась, что на эти деньги невозможно прокормить семью.