Волшебная зима в Оккунари
Шрифт:
— Понятно, — протянул Вил, — Рика у нас такая впечатлительная фантазёрка, — говорит будто видела, как Нодивара вчера к кому-то из гостей подсел. Изнылась, чем она хуже.
— Зато красотка, каких в нашем захолустье и не встретить. На счёт Ноди не знаю, не видал, — пожал плечами Робин, — может и подсаживался к кому. У него свои дела, говорил, что по окрестным городам ещё выступить хочет, но меня не звал, а жаль.
— Вот уж не думал, что ездить в гробу тебе на столько по вкусу придётся, — поддел друга Вилохэд.
— Тебе не понять, — Робин вылил в рот остатки кофе, — это — лицедейство, игра. Совсем не то, что серость будней. В Кленфилде жизнь ключом бьёт, а у нас – глубинка, скука,
— Про кражи свиней слыхал?
— Да кто ж в Оккунари об этом не слыхал? – Робин притащил кувшин глайса и тарелку с яичницей, — на святое покусились! На чёрных оккских свинок! Конец света! – издевательский тон пародировал кого-то, кого коррехидор не знал.
— Два яйца и ломтик бекона господину артисту, — заказала просунувшаяся голова молодого парня, кажется, подросшего сына владельца ресторации, — и побольше поперчите, а то, говорит, вчера совсем пресно было. И ещё чашку зелёного чая без мёда и сахара.
— Сделаю, — кинула девица, — через минут десять всё заберёшь.
Вил слышал разговор и сделал вывод, что артист проснулся. Возможно, он позавтракает, и отправится по делам. Но не факт, что выйдет через общий зал. Наверняка воспользуется служебным выходом. Коррехидор мысленно представил себе расположение «Дюжины дубов» и успокоился. Если только Нодиваре не придёт охота перелезать через сугробы и забор, чтобы оказаться в соседнем дворе, мимо боковых окон он пройдёт обязательно. Через открытую дверь Вилу отлично была видна дорожка, что шла от чёрного хода к воротам. Там сейчас разгружали продукты.
Трепач посетовал ещё на унылую судьбу жителя провинции, попытался острить по поводу и без, но без поддержки друга, занятого наблюдением, как-то получалось совсем не весело.
Наконец, коррехидор увидел то, ради чего сидел в «Дубах» и заглатывал третью чашку весьма посредственного кофе: в проходе, ловко увернувшись от грузчика, промелькнула знакомая фигура в капюшоне, низко надвинутом на лицо.
Вилохэд попрощался с другом, оставил плату за кофе плюс щедрые чаевые и вышел следом за артистом. Фигура в капюшоне уже заворачивала за угол. Коррехидор, ещё с вечера припомнил регламент слежки в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, присовокупив к скупым строчкам знания, почерпнутые из прочитанных детективных романов. Посему он тоже пониже надвинул лохматую меховую шапку кочевника – последний писк моды этой зимы, и перешёл на другую сторону улицы. Нодивара шёл, чуть ссутулившись, и прятал руки в карманы, как человек, которому холодно. Он миновал шумный скотный рынок, свернул в переулок, где Вилохэду пришлось немного поотстать из-за малолюдности, и двинулся по Королевскому проспекту в сторону Торгового квартала. Несколько раз он останавливался: один раз купил горячего чая, потом бросил монетку мальчишке-продавцу газет. Тот ловко поймал денежку и передал свежий номер «Оккунарских ведомостей». Зажав газету под мышкой, мнимый вампир двинулся дальше. Уже у самого Торгового квартала его внимание привлекла витрина ювелирного магазина. Артист замер на мгновение, а затем вошёл внутрь. На другой стороне улицы, где вёл наблюдение Вил, как раз находилась стоянка извозчиков. Коррехидор постоял немного, рассеянно изучая объявления, потом с выраженным вздохом вытащил карманные часы, поглядел на них и стал пристально всматриваться в сторону Королевского проспекта, словно ждал кого-то, кто явно опаздывал. При этом он то и дело поглядывал на ювелирный магазин с громким названием «Бриллиантовый рай», Нодивара по-прежнему стоял возле прилавка, словно затрудняясь сделать выбор. Когда коррехидор бросил очередной взгляд на замершую фигуру в капюшоне, он понял, что не давало ему покоя последние пять минут: полная неподвижность артиста.
Вилохэд перешёл через улицу и вошёл в «Бриллиантовый рай». У прилавка никого не было, то есть там толклись две девицы отроческих годов. Они перешёптывались, подталкивали друг дружку локтями и глупо хихикали. За прилавком скучал унылый владелец магазина с прилизанными на прямой рядок волосами и в чёрном костюме. Всем своим видом и выражением лица он больше походил на служащего похоронного агентства, нежели на торговца драгоценностями. Нодиявары Шино в магазине не было.
Вил подошёл, посмотрел в сторону служебных помещений. Прилавок был цельный, чтобы пройти внутрь магазина, артисту пришлось бы перепрыгнуть через него. У входа скучал охранник с внушающей уважение дубинкой, навряд ли он позволил бы покупателю запросто перепрыгивать прилавок и врываться внутрь. Коррехидор купил пару малахитовых серёг – малахит добывали здесь, и вместе с чёрными свиньями этот камень стал символом Оккунари.
— Не подскажете, что выбрал предыдущий покупатель, — с деланым безразличием поинтересовался Вил, пока хозяин магазина укладывал серёжки в бархатную коробочку с видом, словно провожает безвременно почившую драгоценность в последний путь.
— Вы первый, господин хороший, — последовал ответ.
— Но ведь недавно к вам заходил парень в капюшоне и куртке тёмно-синего цвета? Мы с ним на спор выбираем подарок одной и той же девушке, — Вил заговорщицки подмигнул, — не хотелось бы покупать одно и то же.
— Сударь, — устало проговорил владелец «Бриллиантового рая», — вероятно, вы не расслышали меня. Никакого парня в капюшоне и без него я не видел. Кроме вас здесь были и есть только две юные особы, которые без толку захаживают ко мне раз в несколько дней.
Девушки обиженно фыркнули и поспешили покинуть заведение.
— Грэг, — окликнул он охранника, — ты видал парня, о котором мне толкуют?
— Видал, — кивнул Грэг, — минут пятнадцать назад он глянул на нашу витрину, рукой что-то со стекла стёр и пошёл дальше.
Опять иллюзия, — думал про себя коррехидор. Он уже вышел на улицу и отрешённо оглядывался. Никого похожего на артиста в обозримой близости не было, — поставил иллюзию, потому что заметил, почувствовал слежку. Мастак, ничего не скажешь. А я, как идиот, пялился на иллюзорного Нодивару, даже не сразу заметил, что тот не шевелится. Стыдоба. Вот Рика станет смеяться, особенно после вчерашней моей лекции по слежке.
Но делать было нечего, и коррехидор медленно побрёл в сторону Торгового квартала.
Рика была готова. Она надела удобный дорожный костюм, взяла сумочку и сидела в гостиной с книгой в руке. Это было наилучшим местом, чтобы не пропустить выход гостя. Леди Мирай устроилась у окна со сложным вышиванием по серому шёлку. Мать Вила сосредоточенно накладывала стежки, не обращая на посторонних никакого внимания. В половине десятого пришёл студент. Он показался чародейке ещё более бледным, не смотря на прогулку по морозу.
Кори Лейс почтительно поклонился хозяйке дома и нижайше испросил разрешения проработать в библиотеке.
— Вы же знаете, Кори, — чуть наклонила голову леди Мирай, — вам это разрешение уже давно дано, и нет никакой необходимости всякий раз спрашивать снова.
— Благодарю, госпожа герцогиня, — забормотал парень, и Рика заметила, как побелели от напряжения костяшки тонких кистей рук, сжимавших обычную студенческую папку с бумагами, — мне никак не верится, что вы снизошли до моей просьбы. Писать историю рода Окку – великая честь для меня. Надеюсь, она послужит вашему роду и донесёт до потомков все славные деяния Дубового клана.