Волшебница Вихря
Шрифт:
— Доброе утро, супруг, — прошептала я, прижимаясь к нему и кладя ладонь на твёрдый мужской живот. — Как спалось?
— Прекрасно, жена моя, — отозвался он, и прикосновения сделались сильными. Теперь он гладил не только мою ногу, но и ягодицы, спину и шею, что помогло мне решиться на ответные ласки.
— Научи меня любить тебя, — смущаясь, сказала я. — Не знаю, как лучше коснуться…
— О, ты всё делаешь замечательно, — отозвался мужчина тихо. — Просто продолжай, Веда. У тебя такие нежные пальцы…
Значит, именно это место было у него самым чувствительным, но в сумерках я могла быть смелой. Было приятно сжимать горячую твёрдость его тела, или легонько щекотать, вызывая у Власа хриплый довольный смех. А потом он дотянулся рукой до низа моего живота, и я перестала понимать, что делаю и как реагирую. Просто наслаждалась, отвечая инстинктивно, не стремясь угодить. Я была собой и узнавала другого, тайного Власа — не зверя и не воина, не вожака огромной крепости и не друга. Это был мужчина, который любит и любим. Он так долго и трудно сдерживал себя настоящего, так тщательно скрывал простые желания, что теперь был яростен и чист в самых сложных эмоциях.
Он не щадил меня, я не щадила его. Мы стали друг для друга страстью и трепетностью, мощью и мягкостью. Я касалась его, уже не смущаясь, и была рада принадлежать и завоёвывать. Противоречия делали блаженство особенно ярким, и вскоре пришло то восхитительное чувство беспомощности, что создавало внутри меня ураган…
— Моё чудо, — сказал мужчина, когда я, всхлипывая, положила голову ему на грудь. — Тебе было хорошо? Не напугалась?
— Напугалась… и мне было чудесно… Не знаю, как сказать об этом. Знаю только, что люблю тебя.
— А я тебя, маленькая. Подождёшь, пока я ванну приготовлю?
По обычаю это делал супруг, и я нехотя отпустила мужчину, закутавшись в одеяло. Помимо того, что без Власа мне было холодно, так ещё и в животе начало урчать — мы не слишком много ели вчера и поздно легли спать, а я к этому не привыкла. Я улыбалась своим желаниям и была бы рада немного привести себя в порядок, но не успела добраться до расчёски: Влас вернулся, поднял меня на руки и понёс в купальню.
— Ой, а почему вода такая ярко-голубая?
— Я добавил кое-что особенное, — улыбнулся мужчина. — Так нужно, чтобы твоё тело получило дополнительные силы.
— Пахнет приятно, — сказала я, когда он опустил меня в ванну. — Как хорошо! А ты почему не залезаешь?
— Потому что сначала я должен убедиться, что с тобой всё хорошо, — хмуро сказал Влас. — После такой-то ночи.
Я нежно ему улыбнулась и дотянулась поцеловать в краешек губ.
— Разве я жаловалась?
— Нет, но ты выглядишь усталой. Мы начнём с того, что я тебя помну, потом намажу специальным маслом, накормлю…
— Так ты не полежишь со мной? — огорчилась я.
— Не сегодня, — улыбнулся Влас. — Эта вода только твоя, и ласки тоже будут только для тебя. Так у Вихрей принято — после брачной ночи девушка должна прийти в себя благодаря поддержке и умелым заботам мужа.
— Так я вроде в себе, и мне невероятно хорошо!
Он вытащил из воды мою ногу, начал поглаживать и мять её.
— Тебе будет ещё лучше. Твоему телу теперь нужен покой. Закрой глаза, Веда. Ты моя жена и должна слушаться! — весело хмыкнул он, и я, уже разомлевшая, отозвалась сонным смешком.
Последующий час он колдовал надо мной, и добился такого расслабления, какого я прежде не знала. А когда я готова была провалиться в сон, вытащил меня, ослабевшую, и, закутав в большое полотенце, унёс в спальню.
— Теперь я натру тебя особым маслом, ты ещё поспишь, а я схожу за завтраком.
— Но нас же ждут гости… — выговорила я, наблюдая за мужчиной из-под приоткрытых век.
— И мы выйдем к ним, но не раньше обеда. Закрывай глаза, маленькая.
Последнее, что я запомнила — это прикосновение его губ ко лбу, и сразу — ветер, словно меня подняло и мягко понесло прочь. Казалось, что чем дальше от дома, тем сильнее меня раскачивает в большой люльке средь облаков, и от этого приятно замирало сердце.
Ветер оставил меня на вершине горы, так высоко, что реки казались тонкими нитями, а море превратилось в одно большое синее пятно. Я долго сидела в своей странной колыбели, и наблюдала, как внизу проплывают облака. Было понятно — по ним не пробежишься. Я как будто попала в саму реальность, но не телом, конечно, лишь душой. А внешний облик, прочность и саму колыбель додумал мой разум.
Я чувствовала, что должна быть здесь. Именно на недосягаемой для тела вершине, и именно в рассветный час. Я ждала кого-то, и дождалась: с неба опустился белый, в блеске золотых капель дракон с раскидистыми полупрозрачными крыльями и янтарными глазами. Солнечный властелин, владетель особого пламени, он редко прилетал на землю, и уж точно никогда не говорил с людьми. Вероятнее всего, я и его выдумала, потому что подобная честь для обычной человеческой души — величайшая редкость.
— Ты не должна засыпать, — сказал зверь. — Будь внимательнее к своим инстинктам. Ты не забудешь меня, Веда. Своё имя, свою любовь, своё прошлое — возможно, но не нашу встречу. И, помня её, ты должна помнить, что ты не одинока. Что я буду присматривать за тобой, носительница дара, и, даже позволив злу случиться, не допущу тьму в твоё сердце. Ты будешь чиста. Ты справишься с любыми трудностями. Не бойся потерять себя, Веда. Не бойся испытаний. Отпусти страх. Прими судьбу. Обними счастье…
Я открыла глаза и села на постели: светло, пахнет цветами. У окна в огромной вазе стоял не менее огромный букет полевых роз, именно от него исходил этот замечательный аромат. Власа в комнате не было, и мне стало стыдно: дрыхну в своё удовольствие, пока он гостей развлекает! Сон почти сразу затёрся, хотя я чувствовала, что всё ещё помню жгучий золотой взгляд солнечного дракона. Интересно, о чём он пытался меня предупредить?
Я принялась поспешно одеваться, чувствуя в теле игривую лёгкость. На второй день женщина надевала иной наряд. Звался он ардис — доказательство любви. Это было алое платье, и к нему тёмный жилет с вышивкой хранящих род жены и мужа зверей. Драконы в этот раз у меня получились не такие детальные, но яркие и объёмные на загляденье. Я почувствовала, как встрепенулись исколотые пальцы — им что ни боль, всё равно ещё узоры подавай!
Влас сидел в большой комнате за столом, но тотчас поднялся навстречу и заключил в объятья.