Волшебник Подземного города
Шрифт:
Вот и Бен, кажется, уже стал забывать. Всего неделю назад он бегал себе на двух ногах. На то, чтобы научиться скакать на четырех, ушла всего каких-нибудь пара часов, но теперь это была совершенно естественная манера передвижения.
«Насколько быстро, интересно, человек может стать мышью?» — думал Бен.
— Что? — переспросил Терн. — Ты мне что-то сказал?
Бену было не по себе. Этим утром он поймал себя на том, что бездумно прихорашивается по-звериному: расчесывает лапками мех, чтобы избавиться от грязи и забившихся туда
Забавно, правда? Он двигался, как заправская мышь, и уже начал себя вести, как она. Более того, он уже и чувствовал по-мышиному: сердце у него замирало, стоило заслышать собачий лай или приметить боковым зрением силуэт ястреба в небе.
Что мыши неделя, то человеку год. Каждый день, проведенный в виде мыши, во все большей и большей мышиности, отъедал от его человеческой жизни примерно два месяца. А прошла уже почти неделя…
Стоит ли игра свеч? Стоит ли перестать быть человеком, чтобы помочь какой-то там стае глупых мышей?
— Глупых? — возмутился Терн. — Я вовсе не глупый!
Несколько секунд Бен оторопело глядел на него. Он был совершенно уверен, что не произнес ни слова.
В порядке эксперимента он сузил глаза и свирепо подумал в сторону Терна: «Ты меня слышишь?»
— Не то чтобы очень хорошо, — огрызнулся тот. — Если станешь говорить громче, чем пищит комар, услышу лучше.
— Ничего я не говорил, — взвился Бен. — Я думал. Ты читаешь мои мысли, Терн. Ты у нас теперь еще и телепат?
— Да ну? — удивился тот. — Хотя да, в этом определенно есть некий смысл. Я же самый умный мыш на свете. Было бы только логично, если бы я мысли читать умел.
Тут Бен испугался по-настоящему: «Он же теперь будет знать все, что я думаю, все, что я чувствую!»
Ужасное смятение охватило его. Он вспомнил Янтарку, какой она предстала перед ним ненадолго три дня назад, после победы над Ночекрылом. Она показалась ему на мгновение в человеческом образе — и обещала, что станет такой, когда превратит его обратно в человека. Ее мышиного цвета волосы были такие мягкие и шелковистые, а черные глаза так сверкали… В жизни Бен не видел девочки прекраснее.
Сейчас же он откровенно запаниковал — его даже затошнило от ужаса.
«Теперь этот глупый Терн будет слышать все, что я думаю. Он узнает, что я… что Янтарка…»
Бен попытался взять себя в лапы и даже убежал для этого за дерево.
Вернувшись в обход, он встал перед Терном и решительно прицелился тому мыслью прямо промеж глаз.
«Ты слышишь, что я думаю?»
Терн и глазом не моргнул. Он добросовестно озирал окрестности на предмет могущих случайно оказаться поблизости лис и ястребов.
«Ты меня слышал, тупой мыш?» — снова попробовал Бен.
Нет ответа.
— Как там, на той стороне дерева, все спокойно? — невинно поинтересовался Терн через некоторое время.
— Ага, — ответил Бен.
«Лох, лох, Терн — лох».
Прошло несколько минут.
— Ты меня слышал? — спросил наконец Бен. — Ты слышал, что я сейчас думал?
Терн с интересом поглядел на него:
— Нет.
Он наклонил голову налево и поковырял лапкой в правом ухе, словно пытаясь вытрясти оттуда воду.
— Подумай мне еще что-нибудь.
«Я думаю, что втрескался в Янтарку», — очень внятно подумал Бен и густо покраснел.
Терн таращился на него с весьма глупым выражением на мордочке.
— Гм, — сказал он. — Что-то оно больше не работает. Я ничего не слышу. Наверное, это была временная аномалия восприятия вследствие возмущения электромагнитного поля в верхних слоях атмосферы.
— Наверное, — сказал Бен, которого это совершенно не успокоило.
Он ушел обратно под ель и свернулся рядышком с Янтаркой.
«Если я прислонюсь к ней, — подумал он, — она поймет, что нравится мне, или просто решит, я замерз и пытаюсь согреться?»
А снаружи Терн слушал мысли Бена, вперив взгляд в снежный простор.
«Сто против одного, — сказал он себе, — она давно знает, что ты в нее влюбился. В конце концов, ради первой попавшейся мыши жизнью рисковать не будешь».
Бен пытался заснуть, но все думал и думал о маме…
А его мама тем временем лежала в маленькой Беновой кроватке, и глаза ее были красны от слез. Она не знала, куда девался ее сын, но надеялась, что в один прекрасный день он вернется к ней. Если он просто убежал из дому, он может как-нибудь вечером тайно пробраться к себе в комнату за какой-нибудь игрушкой или одежкой, и тогда она сможет хотя бы мельком поглядеть на него.
Мама не знала, какая участь его постигла: был ли то обычный детский побег или его превратили в вампира, — но понимала, что хочет его обратно. Очень-очень.
Увы, за последние пять дней от Бенджамина не было ни слуху ни духу.
Может быть, она была ему плохой матерью? В его комнате — всегда ни пятнышка, в то время как во всем остальном доме вечно царит помойка. Может, Бен убежал, чтобы найти себе дом почище? Может, он нашел себе новую маму, которая зубной щеткой оттирает налет между кафелем в ванной… и регулярно принимает душ?
Она бросила взгляд в окно, где лунный свет припудривал верхушки елей, и тут перед ее мысленным взором вдруг возникла картинка.
На картинке была мышь — маленькая серая мышь вроде тех, что продают в зоомагазине.
Пошевеливая усами, она поглядела на маму своими блестящими глазками-бусинками, и в голове у той сами собой возникли слова:
— Привет, меня зовут Терн. Я друг вашего сына, Бена.
«Какой славный сон», — подумала мама. Бен любил мышей. Может, он сбежал из дому, потому что она не разрешила ему завести мышку? Неудивительно, что после этого ей снятся сны о мышах.