Волшебник зелёных холмов
Шрифт:
– Я с ним знаком, но большими друзьями нас не назовешь, - ответил Ши. Насколько я понимаю, тебя это интересует не просто из праздного любопытства?
– Воистину не из праздного! Убил он отца моего - в доме его собственном, вот что он сделал! И мыслится мне, самое время приспело, дабы стало у него одним дружком меньше!
Рука типа метнулась к рукояти меча, но тут вмешался Майн Мингор:
– Ступай своею дорогой, Лугайд. Сии чужестранцы - вестники, и под защитою они королевы, матери моей, так что ежели хоть пальцем тронуть их посмеешь, и от богов, и от людей тебе не поздоровится!
– Потолкуем тогда малость погодя, дорогуша Мак-Ши!
– многозначительно пообещал Лугайд, с видимой неохотой скрываясь за дверями дворца.
– Сие мне не по нраву, - встревожилась Бельфеба.
– Дорогая, - отозвался Ши, - сама знаешь, в фехтовании я собаку съел. Пусть только попробуют, чайники несчастные!
6
Обед протекал практически по той же схеме, что и в Муртемне, за одним лишь исключением - Медб с Айлилем устроились отдельно, друг против друга за маленьким столиком, стоящим на высоком помосте. Ши с Бельфебой отвели не столь почетные места, как у Кухулина, но сей факт частично компенсировался тем, что за общим столом они оказались как раз напротив Оллгойта-друида.
Компенсация и впрямь оказалась лишь частичной, поскольку очень скоро выяснилось, что Оллгойт - крупный, крепкий мужик с длинными седыми волосами и такой же бородой - относился к той категории людей, которые только делают вид, что их интересует мнение собеседника, а вопросы задают лишь ради того, чтоб возник повод немедля перебить его своими собственными замечаниями и измышлениями. Для затравки именитый друид поинтересовался у Ши, с какими диковинами в волшебной области тому недавно приходилось иметь дело, но не успел воодушевленный бедолага обмолвиться и парой слов об иллюзиях, с которыми ему довелось столкнуться в мире Калевалы, как его тут же бесцеремонно прервали.
– Эге, никак возомнил ты, будто и впрямь то редкость великая?
– вскричал друид, надолго приникая к кружке с ячменным пивом.
– Позволь-ка просветить тебя малость, красавец: хоть весь мир обойди, а иллюзионов обманных, коннахтским равных по величию своему да красоте, нипочем не сыщешь! Вот как сейчас помню: взялся я раз некому Лойрдаху корову заколдовать, чтоб молока больше давала, - серенькую такую, мышастую. Короче говоря, и до середины заклятья добраться не успел, как дочка его мимо плывет - да такая красотка, что слова у меня в глотке застряли. Не поверишь: молоко как хлынет! Попадись тут всадник с лошадью, и тот бы утоп! Едва успел я чары свои вспять обратить, покуда иллюзия в реальность не обратилась да полстраны не затопило.
– Э-э... понятно. Поскольку заклятие состоит из...
– начал Ши, но Оллгойт немедля пресек его попытки в самом корне:
– Взять вот, к примеру, холм, что за твердынею королевы нашей высится. На вид вроде холм как холм, однако тем он от холмов прочих отличается, что холм это сидов, а заодно и ход потайной в королевство их сокровенное!
– А кто такие...
– опять вякнул было Ши, но друид и здесь не дал ему договорить, слегка возвысив голос:
– Ход сей держат они большею частью запертым. Но в такую ночь, как ныне, любой друид опытный - а пускай даже и самый обыкновенный - способен отворить его без всякого труда.
– А почему именно ныне?
– с любопытством поинтересовалась Бельфеба из-за плеча супруга.
– А коя ночь теперь, кроме как не ночь Луга? Разве не с этой целью в Круахан вы заявились? А, совсем я позабыл! Простите покорно старичка дряхлого!
– Тут Оллгойт даже стукнул себя по лбу, дабы подчеркнуть, сколь позорную ошибку допустил.
– Майн мо Эперт говорил же мне, что это меня - меня самого возжелали вы видеть! Более чем разумным считаю я стремленье ваше. Явитесь же в полночь, когда луна высоко встанет, и тогда покажу я вам, коим могуществом Оллгойт-друид обладает!
– Честно говоря...
– начал было Ши, но Оллгойт опять оказался быстрей:
– Припоминается мне один муж достойный, - как бишь его звали?
– на коем гейс лежал такой, что пред очами оного мужа все сущее двоилось. Сие тоже лишь иллюзией было, и как раз ко мне пришел он с бедою своей. Я...
Но Ши так и не суждено было постичь, каким образом Оллгойт решил проблему зрительного раздвоения, поскольку в этот самый момент король Айлиль треснул по столу рукоятью кинжала и громогласно объявил:
– А теперь заслушаем мы Ферхерта-барда, ибо ныне день Луга, и отпраздновать событие такое надлежит на славу!
Рабы поспешно унесли объедки, а скамьи раздвинули по сторонам, чтобы освободить для Ферхерта побольше места. Бардом оказался длинноволосый моложавый малый со скорбным выражением на лице; усевшись на табурет со своей арфой, он на пробу пару раз щипнул заунывно отозвавшиеся струны, после чего спотыкающимся баритоном затянул эпическую поэму "Судьба детей Туйренна".
Текст был не особо захватывающий, а исполнение и вовсе отвратное. Ши огляделся по сторонам и заметил, что Бродский начинает раздраженно ерзать всякий раз, когда арфист выпадает из размера или берет фальшивую ноту. Однако остальные были чуть ли не в экстазе и с трудом сдерживали слезу, даже Оллгойт. Наконец, когда Ферхерт с особой чудовищностью дал петуха, кто-то громко и негодующе хрюкнул.
Нерешительно брякнув еще пару раз, арфа умолкла. Ши заметил, что все взгляды в зале направлены исключительно на детектива, который вызывающе поглядывал на всех в ответ.
– Видать, не выносишь ты музыки, дорогуша?
– поинтересовалась Медб голосом, который не сулил ничего хорошего.
– Такой - нет!
– твердо ответил Бродский.
– Ведь просто кишки тянет, гад! У меня и то красивше выйдет!
– Вот это мы сейчас и проверим, - буркнула Медб.
– Выходи-ка в круг, уродец! Эйрадх, стань подле типа сего с мечом, и как только сигнал я дам, что обещанье он свое не исполнил, сразу башку мне его неси, да поскорее!
– Алле!..
– завопил было Ши.
– Я слов не знаю!
– почти одновременно с ним выкрикнул Бродский.
Но спорить было бесполезно. Крепко ухваченный дюжиной рук, детектив вмиг оказался по соседству с бардом. Эйрадх, долговязый, заросший бородой тип, вытащил меч и встал за спинами певцов, с явным удовольствием предвкушая грядущие события.
Бродский огляделся по сторонам, после чего обернулся к барду.
– Ну чего застыл, как неживой? Давай отматывай на начало последней части и бацай - мне надо ухватить мотив.