Волшебникам не рекомендуется
Шрифт:
– Вот именно. Я рада, что вы наконец проснулись. А теперь закройте глаза и полежите смирно пару минут. Я хочу считать вашу ауру.
– Мою ауру? Вы медик?
– Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Вы послушаетесь – или мне прибегнуть к силе?
– Не надо.
Рон послушно закрыл глаза – и сильные пальцы легли ему на виски. Он почувствовал мягкое прикосновение чужой магии. Разум его протестовал против любого вмешательства, но Тина
– Можете открыть глаза. Я помогу вам сесть.
– Можно, доктор?
Рон пытался острить, но получалось плохо. Наверное, потому, что волшебница действительно стала для него авторитетом в вопросах лечения. Сам Рон был поразительно бездарен в этой области. Убить? Пожалуйста! А вот вылечить…
Это гораздо сложнее.
Вместо ответа теплая рука обхватила его за плечи и приподняла. Рон почувствовал, что ему что-то подсунули под спину. И осознал, что сидит.
– Если бы мы были снаружи, вы бы могли увидеть звезды. Они такие красивые в этом мире.
Звезды?
На миг перед глазами Рона вспыхнуло небо, усыпанное крупными – с вишню – сияющими звездами. Так много… И они были прекрасны. Они смотрели на мир с огромной высоты, а Рон смотрел на них в ответ и чувствовал, что если потребуется отдать всю кровь, до последней капельки, если потребуется отдать жизнь, душу и посмертие, чтобы только его народ жил, смотрел на эти звезды, любил и радовался жизни, – он бы с радостью пошел на это. Но небо часто бывает жестоко. И смерть одного человека его не удовлетворит. Оно всегда требует жертв…
Рон невольно дернулся и тряхнул головой. Да что это с ним такое?! Когда он последний раз думал о звездах?! Или это просто потому, что выбрался из заточения?
– Что-то не так? – тихо спросила женщина.
– Нет, все в порядке.
– Первое слово было правильным.
Рон внимательно посмотрел в темноту.
– Вы меня видите?
– Вижу. Подождите, сейчас я кое-что сделаю.
Несколько секунд она чем-то шуршала в темноте, а потом по палатке разлился неяркий свет. И Рон жадно впился взглядом в свою спасительницу. Да, он видел ее раньше, из медальона, но это было другое. Тогда все люди представлялись ему смесью ауры и материи. Совсем не так, как сейчас.
Она была довольно молода. Хотя возраст для волшебников понятие растяжимое. Но Рон не дал бы ей больше двадцати пяти. Красива? Он не употребил бы и этого слова. Тину нельзя было назвать красавицей в общепринятом смысле слова, как ту же Орланду ан-Криталь, но в ней крылось что-то такое… Искра души. Искра живой человеческой души, которая освещала и ее, и все вокруг нее. И еще бешеная, детская и потому неистовая любовь к жизни. Растрепанные недлинные волосы, кривая улыбка, исказившая
– Это мой фонарик. Хотя я не знаю, на сколько хватит батареек.
Рон подумал, что разозлил ее своим разглядыванием. Но внешне это никак не выразилось. Просто короткая реплика совсем о другом. Как будто королева прощает конюху невольную грубость. Ну да, он нахамил. Но он же не знает, как поступать правильно! За что же его карать? И Рон неожиданно подумал, что не желает такого отношения к себе. Ему неожиданно захотелось, чтобы кривая гримаска превратилась в искреннюю и широкую улыбку, без всяких там аристократических «зубов не показывать». И чтобы волшебница разговаривала с ним не как врач с пациентом, а как подруга. Как с теми ребятами, с которыми она путешествовала.
– Фонарик?
Рон ожидал, что она воспользуется магией. Смешно обладать силой и не использовать ее. Женщина покачала головой:
– Если я попробую зажечь магический огонь, здесь ничего не останется в радиусе километра. Я пока еще неумеха.
– Ничего себе – неумеха?! – Рон невольно дернулся и тут же закусил губы от боли. – Всем бы такими неумехами быть!
– Ничего вы не понимаете. – Женщина отвернулась и чем-то зашуршала в углу. – Я действительно новичок в магии. А вот своим инстинктам привыкла доверяться с детства. Потому и смогла все это совершить. В магии же многое построено не только на математике, но еще и на доверии к самому себе… Я, может, непонятно объясняю, но лучше я не умею!
– Все понятно, – успокоил девушку Рон.
– Очень рада, что хоть кому-то что-то понятно. Думаю, что вы голодны.
Голоден?! Да Рон готов был сожрать целую планету! И не потому, что проголодался. А просто так – чтобы ощутить вкус еды.
– У нас на обед уха и эльфийские хлебцы. Не возражаете?
Возражать?! Наверное, что-то такое отразилось у Рона в глазах, потому что женщина подмигнула ему.
– Держите, а то я уже за себя боюсь. Каннибализм – страшная сила.
И вложила в протянутую руку Рона большую миску с восхитительно пахнущим супом.
Рон втянул ноздрями запахи. Боги, как же давно он был этого лишен. Миска невольно задрожала в руках, и женщина поспешно перехватила ее на полпути к полу.
– Спокойно, Рон. У меня не так много посуды, чтобы дать вам ее переколотить. Давайте-ка я сама вас покормлю. Будьте умным мальчиком, откройте рот и скажите «А».
– Бэ, – чисто из вредности отозвался Рон. И обнаружил, что сидит с ложкой во рту.
– Прожуйте. А потом проглотите. Не забыли, как это делается?
Не забыл. И вкус у супа оказался еще прекраснее запаха. Рон готов был слопать целое ведро, но пришлось ограничиться одной миской.
– Если все будет хорошо, завтра перейдем на твердую пищу, – обрадовала его женщина. – Кстати, как вы относитесь к эльфам?
Рон пожал плечами. Неплохо. А с их королем даже дружил. И не обижался, что они не стали помогать ему или заступаться. Он и сам не попросил бы эльфов встревать в свои дрязги с волшебниками. Дружба – это одно. А ответственность за свой народ – немного другое. И если его друг как простой эльф еще мог ему помочь, то как король… Рон был искренне удивлен, когда увидел эльфа на совете, где он просил помилования для друга. Этого он никак не ожидал.