Волшебное наследство
Шрифт:
Лягушки кишели на дороге до самой Лощины, а пруд перед домиком превратился в бурлящую, скачущую массу лягушек. Утки отчаялись там поплавать и надуто сидели на траве.
– Не понимаю, чем мы такое заслужили, – проговорила тетя Дина, когда открыла Марианне дверь. – Моисея, что ли, обидели? Заходи скорее. Она про тебя спрашивала.
Марианна двинулась в захламленную Бабкину гостиную, сердито печатая шаг.
– Бабка! – процедила она.
Бабка обратила к ней лицо – руины прежней Бабки – и торопливо заявила:
– Я слегка не в себе.
– А тогда нечего тебе колдовать! – рассвирепела
Бабка покачала головой, как будто ее печалили чужие слабости:
– Куда только катится мир? Их тут быть не должно.
– А где они должны быть? – грозно поинтересовалась Марианна.
Бабка снова покачала головой:
– Не волнуйся. Не забивай себе голову, ты еще маленькая.
– Где? – процедила Марианна.
Бабка потупилась и разгладила свеженакрахмаленную юбку.
– Где?! – не отставала Марианна. – Ты куда-то наслала этих лягушек, да?
Бабка – очень-очень неохотно – прошептала:
– А не надо было Джеду Фэрли меня трогать.
– В Хельм-сент-Мэри? – спросила Марианна.
Бабка кивнула.
– И вообще всюду. Фэрли расселились по всем деревням в округе. Как они называются, я забыла. Память у меня, Марианна, уже не та, что прежде. Ты должна меня понять.
– А я понимаю, – сказала Марианна. – Ты наслала лягушек в Хельм-сент-Мэри, у самого замка Крестоманси, так что в замке уж точно должны заметить, и разозлила Фэрли до того, что они наслали на нас порчу и отправили всех лягушек обратно сюда. Как тебе не стыдно, Бабка!
– А это все Джед Фэрли, – заявила Бабка. – Затаился и думает, будто я его не достану. А еще они все время шпионят за мной, шныряют и шпионят! Марианна, это не я. Это Эдгар и Лестер. Я им не велела этого делать.
– Ты прекрасно знаешь, что ни Эдгар, ни Лестер никогда ни на кого не нашлют лягушек! – сказала Марианна. – Бабка, мне от тебя тошно!
– Это была самозащита! – возразила Бабка.
– Ничего подобного, так не защищаются!
Марианна выскочила из комнаты, хлопнув дверью, и прошагала, печатая шаг, через лягушек, по дороге и мимо штабеля новеньких кирпичей. Она в жизни не чувствовала себя такой злой и такой храброй – и с этим чувством промчалась по Дроковому проезду и ворвалась в сарайчик за Дроковым коттеджем. Там папа с дядей Ричардом пилили доски, стараясь при этом не покромсать лягушек пополам.
– Лягушек наделала Бабка! – сообщила им Марианна.
– Ой, ладно тебе, Марианна, – отозвался папа. – Бабка никогда бы так не поступила!
– А вот и поступила! Взяла и сделала! – выпалила Марианна. – Она наслала их на Хельм-сент-Мэри, а Фэрли отправили их обратно сюда и еще наслали порчу, потому что Бабка их разозлила! Папа, по-моему, у нас в разгаре самая настоящая война с Фэрли, а мы об этом даже не подозреваем!
Папа рассмеялся:
– Марианна, Фэрли – не пещерные люди! Эти лягушки – просто чья-то неудачная шутка, сразу видно, что они наколдованы, иначе бы не светились. Беги, Марианна, не забивай себе голову этой ерундой.
Что бы Марианна ни говорила после этого, папа только смеялся и не желал ей верить. Тогда она пошла в дом и попыталась втолковать все маме.
– Ну право слово, Марианна! – воскликнула мама – она стояла в облаках пара и держала
Остаток дня Марианна только и делала, что кипятила чайники. Ее одолевали одновременно и злость, и одиночество, непонятно как уживавшиеся. Нечего было и рассчитывать, что Бабка возьмет и отзовет лягушек. Марианна понимала, что ей нужно убедить кого-то в своей правоте, пока Фэрли не рассвирепели и не наделали самой настоящей беды, но мама с папой, похоже, решили прятать голову в песок. Иногда у Марианны возникало искушение прикусить язык, молчать о Бабке, а там пусть будет что будет – сами виноваты. Но ведь она приняла решение храбро стоять на своем и понимала, что сдаваться нельзя. Тогда Марианна задумалась, кто мог бы ей поверить. Кто-то, кому было бы по силам остановить Бабку и объясниться с Фэрли. Никто, кроме дяди Чарльза, ей на ум не приходил, а дядя Чарльз с дядей Симеоном делали ремонт в Лесной усадьбе. «Поговорю с ним, когда вернется с работы, – постановила Марианна. – Потому что лично мне кажется, что дело неотложное».
К полудню от лягушек уже настолько спасу не было, что дядя Ричард принял меры. Он запряг в тележку ослицу Долли и нагрузил туда мешки и жестянки. Потом созвал двоюродных братьев Марианны – всех десятерых – и отправился с этим маленьким отрядом в обход по домам собирать лягушек. Повсюду им совали целые пучки и охапки копошащихся тварей. А если в доме жили старички и старушки или кого-то одолевал коклюш, мальчики сами входили туда и вываливали лягушек из чайниц, выгребали из кухонных шкафов и унитазов, вытряхивали из туфель, а остальные гонялись за ними по садам. Мальчишки резво выбегали из домов с шевелящимися квакающими мешками и сгружали их в тележку. Потом переходили в следующий дом. В доме преподобного Пинхоу они изловили две сотни лягушек, а в церкви еще в два раза больше. Хуже дело обстояло только в Лощине.
– И понятно почему, – заявил дядя Ричард, не желавший слышать ни одного дурного слова о Бабке. – Там же пруд.
Когда тележка оказалась доверху нагружена набитыми мешками и квакающими жестянками, а повсюду, где только хватало глаз, не было видно ни одной лягушки, мальчики отвели Долли по Дроковому проезду к реке и вывалили лягушек туда. От того, что произошло потом, дядя Ричард только чесал в затылке. Очутившись в текучей воде, все лягушки до единой словно бы растворились, исчезли без следа. Двоюродные долго не могли прийти в себя.
– Ну, говорят, текучая вода рассеивает чары, – сказал дядя Ричард маме и Марианне, когда зашел в Дроковый коттедж выпить чашечку чаю после трудов праведных. – Просто раньше я в это не верил. Растворились в такую черную пену. С ума сойти.
Тут Марианна огляделась и обнаружила, что Фундук опять пропал.
– Да чтоб его! – взвыла она и помчалась к столу – повертеть нож.
Нож еще вертелся и даже не думал останавливаться, когда в парадную дверь постучали.
– Марианна, посмотри, кто там! – крикнула мама, которая как раз заваривала чай.