Волшебное облако

Уилсон Патриция

– Он недоволен твоей работой?

– Я не сказала, что он меня критикует. Он комментирует мои действия, – объяснила Эми с внезапной довольной улыбкой. – У него нет оснований меня критиковать. Под меня не подкопаешься. Если бы я вдруг ушла с ра­боты, у них бы случился большой переполох. И он это хорошо знает. Я единственная, кто разбирается во всех программах и держит все под контролем. От меня так просто не изба­виться. Как бы там ни было, – сказала она, помрачнев, – работать с ним рядом очень тя­жело. Представьте себе, что за вами постоян­но следит снежный человек.

– Приглашаю

тебя пообедать. Может быть, ты отвлечешься и повеселеешь, – предложил Питер, но Эми затрясла головой.

– Спасибо, не могу. Мне надо заскочить домой и переодеться. Я обедаю с Джилл. Она завтра улетает в Америку. На целый год. Еще один человек вот так вдруг покидает меня.

– Она ведь не покидает тебя навеки, вы­думщица. Ты, вроде, говорила мне, что Джилл едет туда по обмену? Год пролетит так быст­ро, что и не заметишь. Во всяком случае, ты можешь навестить ее там. А теперь отправляй­ся на свой обед и перестань хмуриться.

– Я постараюсь. До свидания, дядя Питер.

Эми бросила на него тоскливый взгляд, слов­но он тоже собирался исчезнуть из ее жизни, а он легонько подтолкнул ее к машине.

– Возьми себя в руки, девочка. Я буду с тобой рядом еще лет сто. Помни, если судьба распорядится так, чтобы я присоединился к Селии, ты получишь и мои деньги. Тогда смо­жешь послать куда подальше твоего заморо­женного босса.

Эми невольно улыбнулась, глядя, как Питер энергичным шагом направляется к сво­ей машине. Никто бы не догадался, что ему пятьдесят. Он выглядел полным сил молодым человеком. Только седые пряди в каштановых волосах выдавали его возраст. Он, конечно, красивый мужчина. Высокий, с хорошей фи­гурой, живыми глазами и несколько иронич­ной улыбкой.

Они с Питером были друзьями, несмотря на нелюбовь к нему тети Селии. И он напрас­но протестовал, когда Эми называла его дя­дей Питером, потому что он все равно вы­глядел совсем молодым. Питер несколько раз предлагал ей называть его просто по имени, но Эми не могла избавиться от своей давней привычки. Он с детства был для нее дядей Питером.

Сводный брат тети Селии прожил легкую жизнь, что позволило ему сохранить моло­жавость, которую он старательно поддержи­вал. Сколько себя помнила Эми, дядя Питер всегда был богатым и неизменно появлялся под руку с какой-нибудь дамой, большей частью значительно моложе его. И, самое глав­ное, с ним Эми всегда было просто. Питер Енсен обладал большим обаянием.

И все-таки, рассуждала Эми, садясь в ма­шину, ему следовало быть снисходительней к тете Селии, даже если в прошлом между ними произошла серьезная ссора, подробно­стей которой она не знала. И дело не в том, что нельзя плохо говорить о мертвых. Просто язвительные замечания Питера почему-то еще более разбередили рану и усилили боль поте­ри. И вот теперь еще одно расставание: Джилл уезжает в Америку.

– Как все прошло – без сучка и задорин­ки? – спросила Джилл Дэвис и поправилась. – Прости, я говорю глупости.

– Ничего, я поняла, что ты хочешь сказать. – Эми вздохнула и взяла в руки меню. – Пожалуй, церемония прошла вполне дос­тойно, если так можно выразиться о похо­ронах. Хотя, по правде говоря, все было ужасно. Было совсем мало народа.

Ты ведь знаешь, что тетя Селия не умела ладить с людьми.

– Как же, отлично знаю, – сухо под­твердила Джилл. – Помню, как она всегда оглядывала меня надменным, холодным взглядом. Я ведь редко заходила к вам, разве что повидаться с тобой или оказать ей какую-нибудь мелкую медицинскую услугу. Она не считала нужным вызывать доктора по пустякам, а полагалась на меня. И всегда я ловила на себе ее тяжелый взгляд. Теперь никогда не узнаю, в чем перед ней прови­нилась. Или могла провиниться.

– Да ни в чем. Просто у нее была такая манера общаться с людьми. Но меня она по-своему любила, и мы не ссорились. Мне нра­вились ее чувство юмора, умение одевать­ся, даже те кушанья, которые она предпо­читала. И еще то, как она смело высказывала свое мнение.

– Что же, она тебя вырастила, и это сразу видно, – подчеркнула Джилл, оглядывая бе­зупречные прическу и платье Эми. – Ты была на похоронах в этом костюме?

– Господи, конечно нет. Я была в черном, а потом забежала домой, чтобы переодеться. – Эми оглядела свой шелковый костюм, состоя­щий из однотонной блузки и юбки в клетку. – Пусть тетя Селия на этот раз не могла меня видеть, но я бы ни за что не осмелилась явить­ся на ее похороны в неподходящем наряде, опасаясь получить замечание, выговор или даже удар молнии с небес.

– Но ты наверняка бы не промолчала в ответ, – рассмеялась Джилл. – Ты тоже не боишься высказывать свое мнение.

– Ты права, – скорбно подтвердила Эми. – Подобная привычка имеет свои минусы. Ду­маю, именно поэтому я не слишком высоко котируюсь у нашего босса. Он всегда молчит, но ты бы видела его грозный взгляд.

– Кстати, я никогда не встречалась с этим чудовищем, – напомнила Джилл. – Он ста­рый, молодой или серединка на половинку?

– Ему лет тридцать пять – тридцать шесть. Босс – прекрасный архитектор и к тому же хорошо разбирается в бизнесе, много работает и требует того же от остальных. Но холодный, как рыба. Может сойти за инопла­нетянина с легким французским акцентом.

Джилл расхохоталась, и Эми тоже оживилась. Сколько еще придется ждать, прежде чем она снова услышит веселый смех подруги. Ей казалось, что она знает Джилл Дэвис всю свою жизнь, хотя их дружба выглядела несколько странной, если учесть разницу в возрасте: Эми было двадцать пять, а Джилл тридцать девять.

Они и внешне были полной противополож­ностью. Джилл – натуральная блондинка с тем­ными глазами, что особо подчеркивало нежную бледность ее кожи и прелесть лица. Эми – шатенка с каштановым оттенком и красивыми си­ними глазами, которые передавались в их роду от поколения к поколению.

Джилл уже была опытной медицинской сестрой к тому времени, когда заболел отец Эми. Джилл ухаживала за ним в его послед­ние дни и была особенно внимательна к Эми. После смерти отца Эми Джилл никогда не забывала присылать ей поздравительные открытки и подарки ко дню рождения и на Рождество. Джилл не прерывала связи с девочкой, для которой смерть отца была страшным ударом. По мере того как взрослела Эми, крепла и их дружба. И вот теперь Джилл уезжала, и это было для Эми еще одним тяжелым ударом.