Волшебные сказки
Шрифт:
— Кто вы такой? — спросил Прелестник.
— Доктор Истина, лучший врач в мире, вы скоро в этом убедитесь, несмотря на мою скромность. Спросите Видувильста, вызвавшего меня из страны Снов. Я излечиваю все, даже несуществующие болезни. Высуньте язык! Очень хорошо! «Малокровие»… осел! «Полнокровие»… два осла! «Нервные припадки»… три осла! «Пить светлую воду»… стадо ослов! Знаете, как зовут вашу болезнь? Скорбью и даже хуже того.
— Вы находите? — спросил в испуге Прелестник.
— Да, сын мой. Но я вас вылечу. Все будет готово завтра в полдень. Чей это портфель?
— Это — приготовленные к моей подписи приказы. Что вы хотите с ними делать?
— Это будут мои рецепты. Следствие лечат причиной, подписывайте. Итак, сын мой, будьте послушны и завтра в полдень вы будете веселы, как зяблик. Вы смеетесь, сын мой. Это хороший знак, когда больной смеется над своим врачом.
— Да, — проговорил Прелестник, прочитав бумаги, — я смеюсь при мысли о той гримасе, которую скорчил бы завтра Видувильст, если бы он прочел эти рецепты в газете. Не глупите, доктор-шутник, отдайте мне эти бумаги и давайте прекратим этот маскарад.
— Что это такое? — спросил маленький человек, читая бумагу, оставленную Видувильстом. — Да простит меня небо, ведь это отречение от всех ваших прав! Разве вы помышляете об этом, король Прелестник? Как? Наследие предков, твою честь, твое имя, ты кидаешь к ногам какого-то искателя приключений? Ты позволяешь лишить себя всего и даешь обманщику провести себя? Этого быть не может, этого я не допущу. Я помешаю этому, слышишь?
— Кто наглец, говорящий «ты» королю? Вон, негодяй, не то я выкину тебя из окна!
— Меня? — крикнул своим резким голосом маленький врач. — Нет! Пока я не уничтожу этот образец безумия и глупости!
Король схватил безумца и кликнул стражу. Никто не отвечал. То угрожая, то умоляя, маленький старикашка отбивался с непостижимой ловкостью. Ударом ноги он сбросил лампу на пол, но король, не страшась темноты, крепко держал незнакомца, силы которого начинали слабеть.
— Отпустите меня, — бормотал он, — именем неба отпустите меня. Вы не знаете, что делаете, вы ломаете мне руку!
Слова и просьбы — все было тщетно. Но вот, внезапно — пиф-паф! Пиф-паф! Град пощечин обрушился на щеки Прелестника. Ошеломленный, он выпустил свою жертву из рук и громко стал звать на помощь.
Наконец открылась дверь. Вошел Рашембур.
— Где он, этот дьявольский доктор? — спросил Прелестник, вне себя от бешенства.
— Повелитель, — отвечал камердинер, — его превосходительство господин Видувильст час тому назад покинул замок.
— Тебя не спрашивают о Видувильсте! Куда исчез тот негодяй, который только что напал на меня?
— Повелитель, — отвечал Рашембур, — я не отлучался со своего места и никого не видел.
— Я же тебе говорю, что какой-то человек находился несколько минут тому назад в этой комнате.
— Ваше Величество никогда не ошибаются. Если кто-нибудь и был в этой комнате, то он и в настоящее время находится здесь, по меньшей мере, если он не улетел или же, если Вы не изволили видеть его во сне.
— Трижды дурак, разве
— Повелитель, — сказал Рашембур, — я не более, чем червь земной. Упаси меня Господь противоречить! Но в течение всего этого года у нас эпидемия каких-то особенных сновидений. Несколько минут тому назад сон одолел меня против моей воли, и, не будь я убежден, что видел все во сне, я, пожалуй, сказал бы, что какая-то невидимая рука дала мне две оплеухи, которые меня и разбудили.
— Две оплеухи! — вскричал король. — Это — привидение! А я не узнал его, хотя это был тот же голос, те же манеры. Что это значит? Друг мой, ни слова об этом! Возьми этот кошелек и храни мою тайну.
— Это уже третья, — пробормотал верный Рашембур, после чего он стал раздевать короля с усердием и ловкостью, заставившими его светлость несколько раз улыбнуться.
Подобные волнения отгоняют сон. Уж светало, когда король заснул, и солнце стояло высоко в небе, когда он проснулся. В тот первый момент, который уже более не сон, но еще и не пробуждение, Прелестнику послышался какой-то странный шум: звонили в колокола, стреляли из пушек, три или четыре военных оркестра играли каждый свою пьесу. Это был адский концерт. Король позвонил, вошел Рашембур, держа в руках букет цветов.
— Дозвольте, — сказал он, — самому последнему из слуг первому выразить всеобщую радость. Арендная плата уменьшена! Темницы открыты! Надсмотрщики распущены! Никогда не носила земля человека, подобного вам. Покажитесь на балконе, улыбнитесь толпе, которая вас благословляет!
Рашембур не мог продолжать, слезы заглушили его голос. Он хотел вытереть глаза, но был до того растроган, что вместо платка вынул только что выпущенный номер «Ведомостей» и начал целовать его, как сумасшедший.
Прелестник взял газету и во время одевания тщетно пытался собраться с мыслями. Каким образом очутились эти приказы в газете? Кто отнес их туда? Что это Видувильст не явился до сих пор? Король хотел было поразмыслить, навести кое-какие справки, но толпа стояла там, под окнами. Нельзя было заставлять ее ждать.
Как только король показался на балконе, ему навстречу понеслись крики восторга, от которых невольно забилось его сердце. Мужчины кидали шапки в воздух, женщины махали платками, матери высоко поднимали своих детей и заставляли их протягивать ручонки и лепетать «Да здравствует король!» Всех охватило какое-то восторженное неистовство. Общее волнение перешло к Прелестнику. Он разрыдался, сам не зная, почему. В это мгновение часы пробили полдень, привидение не ошиблось: король выздоровел.
Одно лишь лицо отсутствовало на торжестве — это Видувильст. Куда скрыл он свое бешенство и досаду? Неизвестно. Таинственная записка, полученная им в то утро, заставила его бежать. Между тем записка содержала лишь следующие простые слова: «Король знает всё!» Кто же написал это роковое письмо? Во всяком случае, не сам король. Едва ли не единственный во всем дворце, он думал о своем управляющем и удивлялся, почему не видит его подле себя.