Волшебный дар

Квик Аманда

Вейл выпрямился, по-прежнему сжимая ее руку.

— Позвольте все же предупредить вас: эта история с Медузой может быть опасна.

— Буду иметь в виду, сэр.

Он снова поморщился, но оба знали, что никакие убеждения не поколеблют ее решимости.

— Доброй вам ночи, мадам, — пожелал он.

— Доброй ночи, милорд, — кивнула она, приседая. — Счастлива, что вы решили возобновить наше знакомство, даже если при этом руководствовались скрытыми мотивами.

Он уже хотел отойти, но, помедлив, ответил:

— Для меня великая честь числиться вашим другом.

Однако позвольте сказать, что в одном вы не правы. Я пригласил вас на танец не только потому, что хотел побольше разузнать о браслете.

— Неужели?

— Я пригласил вас, — терпеливо повторил он, — потому что очень хотел танцевать с вами.

И прежде, чем она успела ответить, исчез в толпе.

Джоан еще долго не двигалась с места, размышляя о том, как наслаждалась короткими мгновениями в объятиях Вейла.

Тобиас открыл глаза и залюбовался игрой лунного света на листочке. Он лежал на мягкой скамье, упершись одной ногой в пол. Лавиния оседлала его: юбки сбились вокруг талии, мягкие холмики прижаты к его груди. Он глядел на ночное небо, видневшееся в окнах на противоположной стороне оранжереи, и жалел, что рано или поздно придется встать.

Интересно, находит ли и Лавиния, что тайная любовь связана со множеством неудобств? О, чего бы не отдал Тобиас за теплую постель!

Лавиния пошевелилась, попыталась было прижаться к нему, но внезапно застыла.

— Господи Боже, — пробормотала она, упираясь ладонями в его плечи и пытаясь подняться. — Уже очень поздно. К этому часу Джоан или Энтони с Эмелин непременно заметили наше отсутствие. Представляешь, какой конфуз, если кто-то пойдет нас искать и застанет в таком виде!

Тобиас медленно сел, не отрывая взгляда от луны, медленно плывущей в стеклянных переплетах крыши.

— Нас не было всего лишь полчаса. Сомневаюсь, что нас хватятся.

— Но мы не можем тут больше торчать, — раздраженно бросила Лавиния, сражаясь с лифом своего платья. — Волосы сильно растрепались?

— По-моему, ничуть, — заверил Тобиас, наблюдая, как она приводит себя в порядок.

— Слава небесам.

Она поправила рукавчики, встала и отряхнула юбки.

— Не могу представить ничего более позорного, чем появление в бальной зале леди Стиллуотер в таком виде, словно… словно…

— Словно мы только что любили друг друга?

Тобиас поднялся и заправил рубашку в брюки.

— Не думаю, чтобы кто-то из присутствующих особенно удивился.

— Что?!

Лавиния круто развернулась, краснея от возмущения.

— Хочешь сказать, что все знают… знают… — взвизгнула она, заикаясь.

— Что мы любовники? — ухмыльнулся Тобиас, наслаждаясь выражением ужаса на лице возлюбленной. — Подозреваю, что именно так.

— Но как это может быть? Я ни единой душе не проговорилась. Неужели… — Она гневно всплеснула руками. — Тобиас, клянусь, если окажется, что это ты обсуждал с кем-то подробности наших отношений, я собственноручно задам тебе трепку.

— Вы оскорбляете меня, мадам! — воскликнул Тобиас, протягивая ей руки. — Я джентльмен. Мне и в голову бы

не пришло нечто подобное! Но должен сказать, что наши друзья и родственники должны быть чрезвычайно глупы и слепы, если не замечают очевидного.

— О, какой кошмар! — сокрушенно ахнула Лавиния. — Ты в самом деле так считаешь?

— Успокойся, Лавиния. В конце концов, мы с тобой не зеленые юнцы, которым нужно заботиться о репутации. И прожили достаточно, чтобы несколько утратить излишнюю чувствительность. Никому и в голову не придет нас осуждать, разумеется при условии, что мы не будем выставлять напоказ наши отношения. Поверь, обществу нет дела до того, чем мы занимаемся, оставаясь наедине.

— Но как насчет Эмелин и Энтони? Разве мы не обязаны подавать им благой пример?

— Нет, — коротко бросил Тобиас, натягивая фрак. — Совершенно не обязаны. Для людей нашего возраста и опыта правила совершенно иные. И Эмелин с Энтони знают это не хуже нас.

— Да, — нерешительно протянула Лавиния, — кажется, ты прав. Но тем не менее осторожность не помешает и на будущее мы должны быть более осмотрительны в таких делах.

— Допускаю, что твои опасения имеют под собой вполне реальную основу. Я и сам заметил, что необходимость прятаться имеет немало недостатков. Возьми хотя бы то, что приходится постоянно искать уединения, и, поскольку под крышей нам встречаться негде, остается лишь следить за погодой.

— Верно. Но я совсем недавно тоже думала об этом и считаю, что преимуществ тоже немало.

Почему ему вдруг стало не по себе?

— Каких же именно?

— Я опасаюсь разоблачения и умираю от ужаса, когда в очередной раз едва не оказываюсь на волосок от гибели. Да и необходимость соблюдать правила приличия тоже угнетает. Зато когда удается выйти сухими из воды… признаюсь, это так щекочет нервы!

— Щекочет, — бесстрастно повторил он.

— В самом деле! — с энтузиазмом продолжала она. — Как ни странно, но мне начинает казаться, что именно риск попасться вызывает определенного рода возбуждение.

— Возбуждение?

— Да. И должна сказать, что частая смена мест свидания добавляет нашим встречам привкус новизны.

— Привкус новизны?

Боже, она привыкла наслаждаться тайными свиданиями в самых неподходящих уголках! И это все его вина! Он сам, подобно доктору Франкенштейну, герою нового романа ужасов Мэри Шелли, о котором ходило столько слухов, создал чудовище!

— Интересно, сколько парочек, по-твоему, проделывали это в оранжерее? — продолжала Лавиния с подлинным интересом исследователя.

— Понятия не имею, — буркнул он, рывком открывая дверь. — И совершенно не стремлюсь узнать ответ.

— А знаешь, — жизнерадостно продолжала она, — некоторые самые дерзкие наши выходки напоминают мне сцены из романтических поэм. Сразу приходят на ум сочинения лорда Байрона.

— Проклятие! — прошипел Тобиас, неожиданно оказавшись лицом к лицу с Лавинией. — Не знаю, как ты, но я не собираюсь провести остаток дней своих в грязных кебах и укромных уголка парка! Подумать только, каждый раз, когда я хочу тебя…