Шрифт:
День начинался так же, как и все будние дни. Ева проснулась, оделась и спустилась к завтраку. Папа, как всегда, уже сидел за столом, пил кофе и просматривал утреннюю газету. Еве хотелось бы побеседовать с ним, но она знала, что папа всегда ужасно занят. Каждое утро за завтраком он просматривает газеты, потом едет на работу, а вечером, после ужина, уходит к себе в кабинет. Там он включает компьютер, и тогда — Ева знает — нельзя шуметь, потому что папа работает. Только перед сном Ева заглядывает в папин кабинет, чтобы пожелать спокойной ночи. Иногда в эти минуты папа приглашает ее зайти, и некоторое время они разговаривают — в основном папа интересуется успехами
Мама принесла из кухни бутерброды и кофе с молоком для Евы. Она уже была одета, причесана и едва заметно накрашена.
— А ты, мама, — спросила Ева, — разве не позавтракаешь со мной?
— Нет, не успею, дочка. Надо бежать. Сегодня просили пораньше… — Мама подошла к девочке и поцеловала ее на прощание. Потом окинула ее быстрым взглядом и заметила: — у тебя разные бантики в косичках, смени… — И мама исчезла в дверях прихожей. Ева даже не успела сказать, что сейчас все девочки носят разные бантики, например, красный и синий, как у нее, или желтый и зеленый. Ева вздохнула и стала завтракать. Со стены напротив на нее смотрел строгий человек с усами. Это портрет дедушки. Ева не помнила дедушку и не знала, каким он был, но этот строгий взгляд всегда немного пугал ее. А справа от портрета висела картина, которую когда-то подарили папе на работе. Там был нарисован кусочек парка — деревья, зеленая скамейка, фонарь. Чувствовалось, что там — пасмурный, дождливый осенний вечер, и чем-то унылым и тревожным веяло от этой картины. Ева поскорее отвела взгляд и посмотрела в окно, где, наоборот, ярко светило солнце и цвели вишни. Девочка отнесла на кухню посуду, взяла в прихожей сумку и выскочила из дома.
Бабушка, как и каждое утро, была уже в саду — возилась с какими-то кустами. Навстречу Еве выбежал щенок Марс и стал вертеться вокруг ее ног, весело повизгивать и вилять хвостом. Девочка потрепала щенка за уши, и на минуту ей стало грустно. Папа взял у знакомых этого щенка, чтобы он охранял дом. Газеты писали, что в последнее время в этом районе участились ограбления. Но Марс был таким добродушным и веселым, что тётя Алиса, мамина сестра, сказала, что вряд ли эта собака станет хорошим сторожем. И Ева боялась, чтобы щенка не отдали обратно.
Девочка вышла за калитку и зашагала в сторону школы. Но вдруг, вспомнив что-то, она остановилась. Ведь учительница сказала, что сегодня не будет двух первых уроков из-за какого-то экзамена у старшеклассников. Значит, можно не торопиться. Значит, можно погулять по улицам, заглядывая в незнакомые дворы, угадывать, какие люди там живут. Можно зайти к Элле или Марку, можно… Но сама не зная почему, Ева свернула на Кленовую улицу и медленно побрела по ней.
Там, в самом конце улицы, жила Старая Лорина. Она жила одна в маленьком домике, выкрашенном в желтый цвет. Вокруг домика был небольшой садик, в котором росли, кроме обычных вишен и слив, еще какие-то диковинные растения, которых Ева нигде больше не видела. Дети с окрестных улиц часто прибегали сюда, чтобы тайком заглянуть в этот садик. Ева, как и другие дети, старалась понять, почему родители не разрешают им бегать к Старой Лорине. Лорина не была похожа ни на ведьму, ни на злую колдунью. Впрочем, может, она и была колдуньей, иначе откуда она знала имена всех детей? Иногда они находили на заборе маленькие пакетики, на которых зелеными чернилами были написаны имена: «Сандра», «Ева», «Марк», «Элла», «Виктор»… Внутри оказывались разные лакомства: яблоко, или кулечек вишен, или лесные орехи. А однажды Ева, пробегая мимо забора, увидела Старую Лорину на яблоне — старушка, удобно устроившись на ветке, читала книгу. Калитка в ее садик всегда была открыта, но дети никогда не видели, чтобы кто-нибудь входил или выходил из нее.
Ева тихо подошла к забору и заглянула в сад. Лорина была на веранде, помешивала деревянной ложкой какую-то кипящую в кастрюльке жидкость. На ней было яркое цветастое платье — обычно пожилые женщины так не одеваются. Платок на ее голове тоже был повязан совсем не так, как повязывала Евина бабушка и бабушки других детей.
— Заходи, Ева, — сказала Лорина, даже не взглянув на девочку.
Отказаться или убежать было бы нелепо. Ева осторожно вошла в садик и остановилась возле веранды.
— Доброе утро, госпожа Лорина. Хорошая сегодня погода, не правда ли?
— Плохой погоды не бывает, — засмеялась в ответ Лорина.
Ева и сама так считала, но она знала, что все взрослые любят фразы, которые ничего не значат, а говорить их надо просто так, из вежливости. Например, один человек спрашивает другого: «Как вы себя чувствуете?», но на самом деле это его нисколько не интересует. Надо просто сказать «Отлично», и он будет доволен.
— Ну, что ты растерялась? Заходи в дом, сейчас я угощу тебя чаем с вареньем. Иди, иди, не стесняйся!
И Ева на самом деле вдруг совершенно перестала стесняться. К тому же, было жутко любопытно заглянуть в этот дом — ведь ни один человек в городке не бывал здесь. Девочка не раз слышала от разных людей, что в доме у Лорины повсюду паутина, что в комнате она держит ящериц, а по ночам ее дом стерегут совы.
Ева прошла по веранде и попала на кухню. Здесь приятно пахло травами — пучки трав были развешаны везде: над плитой, у окон, на стенах. На полках стояло множество баночек — больших и маленьких, и на всех были наклеены разноцветные бумажки с надписями на непонятном языке. «Melissa officinalis» — прочитала девочка на одной из них и несколько раз повторила эти слова про себя — они звучали как заклятие.
Потом она прошла в комнату. Ничего необычного здесь не было — ни ящериц, ни паутины. Самая обыкновенная маленькая аккуратная комнатка. Железная кровать застлана одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков. Кресло-качалка, стол, два стула, старинный шкаф и комод. На стенах — маленькие картинки из сухих листьев, цветов и птичьих перьев. На дверце шкафа — большое старинное зеркало. Ева глянула в это зеркало и остановилась перед ним. Что-то было не так. Девочка видела себя — и как будто не себя. То же платьице, те же косички с разными бантиками, те же глаза, нос и губы… Но что-то новое появилось в ее лице. В других зеркалах она видела себя немножко иначе. Что изменилось, Ева не могла понять, но отражение ей нравилось.
— Наверное, зеркало очень старое, вот и показывает по-другому, — попыталась объяснить это девочка. Все-таки она подошла еще ближе, протянула руку к своему отражению. Но ее рука, едва коснувшись стекла, прошла сквозь него, как сквозь поверхность воды, и неожиданно для себя Ева шагнула вперед и сама прошла сквозь стекло.
Оказавшись по другую сторону зеркала, она посмотрела вокруг и убедилась, что стоит в той же комнате: та же мебель, картинки, только из зеркала на нее теперь смотрела привычная Ева — такая, какую она видела во всех зеркалах.
— Вот это да, — сказала девочка и ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что это ей не снится. — Вот тебе и officinalis.
В эту минуту в комнату вошла Старая Лорина с подносом в руках. Она поставила на стол две чашки, маленький, почти игрушечный чайник, вазочку с персиковым вареньем. Пригласив Еву за стол, она налила в чашки чай, и в комнате запахло чем-то очень приятным и знакомым. Ева попробовала чай.
— Как вкусно, — сказала она. И, немного подумав, добавила: — Похоже на микстуру от кашля.