Волшебный дневник

Ахерн Сесилия

Что со мной? Что ж, мне немного не по себе, но, как ни странно, я чувствую, что стала сильнее. С Зои и Лаурой я распрощалась окончательно после того, как они попросили у меня фотографию, на которой у меня обгоревшая рука, для своих страничек в «Моем мире». Однако я вскоре собираюсь пригласить к себе Фиону, ту самую девочку, которая на похоронах папы подарила мне книжку. Пусть только немного уляжется волнение.

Вот такая история. И это конец истории. Как я уже сказала вначале, не думаю, чтобы мне многие поверили, тем не менее всё, каждое слово, написанное мной, правда.

Во всех семьях свои секреты, о которых не говорят, однако есть такие места, где можно найти ответы на все вопросы, где можно посидеть и подумать. Например, об имени, которое никогда не произносили или произнесли случайно и больше никогда не упоминали. У всех нас есть свои секреты. Как бы там ни было, наши секреты вылезли наружу или, во всяком случае, начали вылезать. И еще у меня постоянно возникает вопрос: сумела бы я узнать так много о себе и своей жизни, если бы не дневник? Иногда мне кажется, что рано или поздно я все равно обо всем узнала бы, но гораздо чаще мне приходит в голову, что правда была целью дневника, ведь у него наверняка была цель. И он привел меня к ней. Он помог мне узнать секреты, и еще он помог мне стать лучше. Наверное, это прозвучит глупо, не знаю, и все же это он помог мне понять, что всегда есть «завтра». Прежде меня интересовали исключительно «сейчас» и «сегодня». Все, что я говорила и делала, было ради немедленного достижения сиюминутных желаний. Ни разу мне не пришло в голову подумать, как поведут себя другие костяшки домино. Дневник помог мне понять, что все в этом мире связано и одно вытекает из другого. Как мне разделить события своей жизни и жизни других людей? Я все время думаю о том, как нашла дневник в передвижной библиотеке Маркуса, словно дневник ждал меня у него именно в тот день. Полагаю, многие бывают в книжных магазинах, заранее не предполагая, какие книги собираются купить. А книги стоят на полках и чудесным образом поджидают своих будущих хозяев. У каждого человека своя книга. Словно книги загодя знают, в чью жизнь им предстоит войти, как им угадать своего человека, как преподать ему урок, как заставить его улыбнуться, причем как раз тогда, когда это необходимо. Теперь я по-другому отношусь к книгам, чем когда-то.

В младшей школе учительница обычно повторяла, чтобы мы в конце дня писали несколько строчек в тетрадке с надписью «Что я сегодня узнала». Правда, если учесть мои сегодняшние обстоятельства, ради экономии места я бы предпочла написать «чего я сегодня не узнала». В самом деле, чего я не узнала? Да все узнала. Абсолютно все. Я узнала очень много, я повзрослела, и этому не будет конца.

Я думала, что случившееся со мной — мои настойчивые попытки узнать, кто я такая, — были нужны, чтобы заставить глупую девочку понимать себя. После пожара, как мне показалось, дневник должен был снова стать обычной записной книжкой, которую я верну в передвижную библиотеку и поставлю на полку с нехудожественной литературой, и пусть кто-нибудь другой поучится у него жизни. Но я не могу этого сделать. Не могу отпустить его. Он продолжает рассказывать мне о завтрашнем дне, и я продолжаю жить по его подсказке, стараюсь завтра стать лучше, чем сегодня.

Закрыв дневник,

я ушла из замка и направилась в сад, где договорилась встретиться с Уэсли, кстати, возле той самой яблони с вырезанной надписью.

— Ох-хо-хо, — произнес Уэсли, заметив у меня под мышкой дневник. — Что теперь?

— Ничего такого, — ответила я, усаживаясь на одеяло рядом с Уэсли.

— Не верю. Что это у тебя?

— Это о тебе и обо мне, — рассмеялась я.

— И что о нас?

Я наморщила лоб, словно намекая на нечто неприличное.

— О нет! — воскликнул он, по-актерски воздев руки к небу. — Значит, мало спасти тебя из горящего дома, я еще должен и поцеловать тебя?

Я пожала плечами:

— Как хочешь.

— Где же это должно случиться? Здесь? Я кивнула.

— Ладно. Итак, — произнес Уэсли и посмотрел на меня с самым серьезным видом.

— Итак, — отозвалась я и кашлянула, готовясь к поцелую.

— Там сказано, что я поцелую тебя или ты поцелуешь меня?

— Насколько я поняла, ты поцелуешь меня.

— Отлично.

Уэсли немного помолчал, потом потянулся ко мне и нежно поцеловал меня в губы. Это был самый замечательный, самый сладкий поцелуй, какой мне только пришлось пережить, но Уэсли вдруг открыл глаза и отпрянул от меня.

— Ты только что сама это придумала, правда? — спросил он, округлив глаза.

— О чем ты? — рассмеялась я.

— Тамара Гудвин, вы только что сами это придумали! — усмехнулся Уэсли. — Давай сюда дневник.

Он вырвал у меня книгу и сделал вид, будто собирается стукнуть меня ею по голове.

— Нам, Уэсли, надо планировать наши завтра.

С этими словами я повалилась на одеяло и поглядела снизу вверх на дерево, которое много чего видело.

Уэсли наклонился надо мной, и наши лица сблизились настолько, что мы едва не соприкасались носами.

— А что там сказано на самом деле? — едва слышно спросил он.

— Что я думаю, будто все будет хорошо. И я опять напишу завтра.

— Ты всегда так говоришь.

— И всегда так делаю.

— Ты готова? — спросил он, вглядываясь в меня.

— Думаю, да, — прошептала я.

— Хорошо. — Он сел и потянул меня за собой. — Я кое-что принес.

Откуда-то из-за спины он вытащил чистый прозрачный пакет, и я опустила в него дневник. Поначалу мне не очень хотелось это делать, но потом, когда дневник оказался внутри пакета, я поняла, что решение было правильным.

Уэсли закрыл пакет и подал его мне.

— Ты должна сама это сделать.

Я посмотрела на яблоню, на вырезанные на ней имена моей мамы, Лори, Артура и Розалин, и еще десятков людей, которые под этим деревом мечтали о прекрасном завтра, после чего опустилась на колени и положила дневник в выкопанную Уэсли ямку, и мы вместе с Уэсли засыпали дневник землей.

Я не лгала, когда говорила, что не могу «отпустить» дневник от себя. Действительно не могу. Пока не могу. Может быть, если я когда-нибудь вновь попаду в беду, то выкопаю его и посмотрю, что он скажет мне. А пока мне пора самой позаботиться о себе.

Спасибо, что прочитали мою историю. Завтра я напишу еще что-нибудь.