ВОЛШЕБНЫЙ ДВУРОГ
Шрифт:
Затем я добавил к получившейся цифре для красоты единицу, и вышло пять экземпляров. Но тут я догадался, что все это было неправильно, а на самом деле надо возвести два в третью степень. И я решил напечатать восемь экземпляров.
– 148 -
И вот только тут я сообразил, что молено поступить гораздо умнее, другими словами - умножить три на три, так как девять, несомненно, будет самым подходящим числом экземпляров, ибо ведь девять - это трижды три, а я обдумывал мою речь три дня, переписывал ее трижды и произносил трояко, как это
Тогда я не понял, какое это было страшное предзнаменование! .. Вы сейчас и сами увидите, до какой бездны отчаяния может довести человека круглое число! Однако мне что-то шепнуло, что это очень опасно, и я из осторожности решил добавить к десяти единицу, просто для симметрии. Когда же я это сделал, то из-за какого-то неопределенного опасения решил еще удвоить это число, а для красоты добавить еще единицу. Однако, когда я сосчитал, сколько раз менял решение, оказалось, десять раз, а так как круглое число внушало мне смутный ужас, то я решил отнять у последнего числа единицу, потом умножить его на четыре, а затем снова добавить для красоты единицу...
Тут Уникурсал Уникурсалыч остановился, вытер пот со своего измученного столь сложными расчетами чела и еле вымолвил:
– Уф, прямо замучился! Так вот, весь вопрос заключается в том, сколько же теперь должно получиться...
– Понять все равно ничего не возможно, - сказал Радикс.
– Его загадочная речь состоит из одних "отчего" и "почему", а о том, "что" здесь имеется в виду, он ни словом не упоминает, поэтому не стоит и голову ломать. В общем, он хочет умножить сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь еще на что-то. Попробуем понять хоть это.
– Не на "что-то", а на множители -
3, 2, 6, 4, 5, 8, 9, 10,11, 23 и 89. И всё!
– Что же тут трудного?
– спросил Илюша.
– Трудного ничего нет. Но самое ужасное заключается в том, что на что ни множь это проклятое число, получается все то же самое. В нем есть какой-то центр. Какой? Не могу понять. И вот вокруг него-то это заколдованное число и вертится, как колесо!
Тут Уникурсал Уникурсалыч на минутку выскочил и быстро прикатил здоровенное колесо, на котором было написано злополучное число.
Против начальной единицы командор поставил на стене мелом крестик.
– О ты, очаровательный отрок, постигший таинства умножения! Ну-ка, давай умножать.
– 149 -
Илюша начал множить 142 857 на три. Получилось 428 571.
Командор повернул влево свое колесо на одну цифру. Действительно, против крестика теперь стояла четверка, а все остальное шло тем же порядком.
Илюша посмотрел недоуменно на колесо и начал множить на два. Вышло 285 714. Командор передвинул колесо еще на одну цифру. И опять дальше все пошло в том же порядке.
Илюша помножил на шесть. Вышло 857142.
Помножили на пять. Вышло 714 285.
– Видишь!
– вскричал, вытаращив глаза, Уникурсал Уникурсалыч.
– Разве это число? Ты множишь, стараешься, обливаешься потом, а оно вертится да вертится!
– Ну, дальше ему уже вертеться некуда, - заметил Илюша.
– Как бы не так! Ты посмотри, что дальше будет.
Илюша умножил на восемь. Вышло 1142 856.
– Ну, - сказал магистр, - возьми эту лишнюю единицу, которая торчит спереди, и прибавь к последней цифре.
Илюша прибавил, и вышло опять 142857.
– Теперь на девять, - потребовал командор.
Умножили на девять. Получилось 1285713. А когда первую единицу прибавили к последней цифре, вышло 285714.
– 150 -
– Та же самая история, что с двойкой!
– сокрушенно сказал командор.
Умножили на десять. Вышло 1428570. А когда прибавили сзади первую единицу, то снова получилось 428571, как было с тройкой. Умножили на одиннадцать. Получилось 1571427.
Опять прибавили переднюю единицу к последней цифре, получилось 571428, как с четверкой. Когда умножили на двадцать три, вышло 3285711, но когда переднюю тройку прибавили к последней цифре, опять вышло 285714, как с двойкой.
Умножили на восемьдесят девять, получилось 12741273.
А когда 12 взяли спереди и прибавили обычным образом к тому, что осталось, вышло 741 285.
– Ну вот, - сказал Илюша, - теперь уже не то.
– Невелика разница!
– мрачно ответил магистр.
– Только дне цифры перескочили. А в остальном все то же самое.
Илюша начал внимательно осматривать умножения. Все было верно.
– В чем тут дело? Можешь ты выяснить, есть у этой нелепой штуки если не смысл, то по крайней мере хоть начало?
– По-видимому, - сказал неторопливо Илюша, - здесь получается тоже циклическая перестановка.
– Что?!
– произнес словно насмерть перепуганный командор.
– Что за чудные речи достигли моего скромного слуха?
Илюша посмотрел на него. Командор стоял подбоченясь, высоко задрав голову. Он мгновенно исцелился от своего отчаяния и обрел снова прекрасное настроение.
– Какая прелесть!
– сказал он.
– Вот какой замечательный юноша! И как остроумно - назвать это мое убогое, нескладное колесо... циклом! И моя бедная речь... О чем я там писал? Ах, вспомнил! О способах произношения цикловидных слов. Как раз!
Илюша беспомощно оглянулся на Радикса, но, кроме равнодушия, на его личике абсолютно ничего нельзя было прочесть.
А доктор продолжал:
– В жизнь мою не слыхал я ничего столь ученого. А скажите, великий победитель Бушмейстера, к чему вы изволили произнести эти таинственные слова? Даже в допущении, что вы правы, что из этого следует?