Волшебный хлеб. Сборник рассказов
Шрифт:
– А к священнику ты не пробовал обращаться? – съязвила я. – Исповедоваться.
– Как правильно ты ухватила суть, дружище. Исповедоваться! Да, я хочу исповедоваться! Но только тебе. Не побрезгуешь старым самовлюбленным индюком и вором?
– Вором? – удивилась я. – Это что-то новенькое в твоем репертуаре.
– А "самовлюбленным индюк", стало быть, принимается? – уточнил Дмитрий.
– Ну, почти, почти, – усмехнулась я.
– Вот, значит, почему ты меня отвергла?
Я замялась, не желая выяснять прежние отношения.
– А я то все искал причину. Воистину индюк, ничего кроме амбиций. Наконец-то я многое понял. Так
Честно говоря, мне не хотелось идти ни в кафе, ни в ресторан. Я задумалась и притихла.
– Ну, Светик, я очень хочу с тобой пообщаться, просто увидеть тебя, – в голосе моего приятеля прозвучали просительные нотки, что уже совсем не было похоже на наглого и самоуверенного Димку.
– Хорошо, – нехотя согласилась я. – Где и когда?
– Давай встретимся у гостиницы "Рэдиссон", бывшая "Украина", прокатимся на кораблике, заодно и пообедаем. Во сколько ты сегодня свободна?
– Прямо сегодня? – ужаснулась я.
– А чего откладывать? Мне нужно снять груз с души, я не могу больше носить это в себе, – бодро изложил свою цель Димка.
– Хочешь со своей души этот груз переложить на мою душу? Какой ты эгоист, друг мой!
– Это уж точно, – не стал отпираться друг.
– Ну, тогда, часиков в 16-17, – согласилась я на встречу.
– Отлично!
– Кстати, – добавила я, – мы можем и не узнать друг друга. На всякий случай, возьми в руки какой-нибудь журнальчик.
– Да, ладно тебе, Светка, я тебя и через сто лет узнаю!
– Это что, прогноз нашей будущей встречи? Интервальчик вполне подходящий, – заметила я.
– Мы затронем этот вопрос во время переговоров, – официальным тоном сообщил мой приятель.
Я рассмеялась.
– Держи в руках журнал "Плейбой"! – ответила я и отключилась.
– Вот не было печали! – в сердцах воскликнула я и стала обдумывать, во что следует одеться для столь неординарной встречи.
В 16.45 я подъехала к "Украине", то есть "Редиссону". На крылечке уже маячил Димка с букетом роз. Не узнать его было невозможно. Весь его внешний вид кричал о благополучии и довольстве. Он меня тоже сразу узнал, бросился ко мне, обнял за плечи и поцеловал в щеку. Мне на мгновение показалось, что мы с ним расстались не далее, как вчера.
Мы медленно спускались к кораблику, на который Димка уже успел прикупить билеты. Мой приятель не отпускал меня, нежно обняв за плечи. Я уже отвыкла от таких нежностей, и мне было неудобно, тем более что еще пришлось взять в руки тяжелый букет роз. Поэтому я аккуратно высвободилась из объятий и попросила приятеля, чтобы он сам нес цветы. Димка развеселился.
– Ты нисколько не изменилась, Светуля, все такая же капризуля! А помнишь, на госах тебе подарили столько цветов, что их невозможно было донести, и ты попросила нас с Володькой донести тебе их до дома. Хорошо, что у Вовки уже была тачка. Ты еще жила в те времена на Филях, на пятом этаже без лифта. Мы тогда просто согнулись под тяжестью этих цветов. Правда, это стоило того, ты накрыла нам королевский ужин. И мы все ревновали тебя друг к другу, и никак не могли понять, кому из нас ты отдаешь предпочтение. Причем тогда я еще молодой индюк, был уверен, что мне. Ведь мы с тобой делились своими тайнами и мыслями.
Мы вошли на корабль, нас усадили за прекрасный столик у окна-панорамы. Комфортная обстановка вполне могла способствовать откровенной беседе двух старых друзей.
Подали шампанское и фрукты, мы выпили, как подобает, за встречу.
– Ну, рассказывай, Димуля, что такое ты натворил, что, наверное, впервые в жизни решил исповедоваться.
– Думаешь, я не способен на раскаяние? – спросил друг. – Не очень то ты высокого мнения обо мне! – грустно заметил Дмитрий.
Я внимательно посмотрела на него и заметила в его глазах усталость и затаенную боль, седину и опущенные плечи.
« Нет, милая, – сказала я себе, – это не Димка – индюк, а ты глупая гусыня, ничего не замечающая вокруг». Мне захотелось приободрить его, помочь, чем смогу.
Димка же на мгновение ушел в себя, видимо решая, стоит ли исповедоваться перед такой бесчувственной подругой, как я. Но его сомнение длилось лишь мгновение. Он отбросил его прочь и, благодушно взглянув на меня, попросил согласия выпить за мое здоровье. Я согласие дала и уже с сочувствием и нежностью поглядывала на своего друга. Димка говорил мне какие-то нелепые комплименты, читал стихи собственного производства, но помалкивал о своем желании поведать мне свои тайны. За бортом проплывали прекрасные виды столицы, звучала приятная музыка, а главная тема встречи так и не была озвучена.
Моего терпения никогда надолго не хватало, поэтому и сейчас я не выдержала. Заглянув в глаза приятелю, я спросила:
– Так почему же, Димочка, ты назвал себя вором? Это еще из какой оперы?
– Если позволишь, – ответил мой визави, – я изложу все по порядку.
– Я жду этого интригующего момента, – без ложной скромности заявила я.
– Ну, так вот. После твоего отъезда, я не мог оставаться в ВУЗе. Долго скакал в поисках интересной работы, но, в конце концов, устроился в крупную корпорацию (он назвал имя миллиардера-хозяина) с очень хорошей зарплатой, позволившей мне приобрести достойную квартиру, дачу, машину и все прибамбасы крутого господина. Ты ведь знаешь, что в принципе, я всегда легко относился к деньгам. Они никогда не были для меня целью или смыслом жизни, только средством комфортного существования. Для меня важно было то, что в корпорации я получил очень приличный статус и интересное дело. С людьми я схожусь легко, знакомых и приятелей у меня пруд пруди. И для дела это хорошо. Но близких друзей нет. В какой-то момент я понял, что меня никто и ничто не волнует. Мне как-то все безразлично. И это открытие меня испугало. На службе меня считают очень порядочным человеком, спокойным, ровным и доброжелательным. Но я понял, что мне просто все безразлично. Мое сердце никто не трогает, но и я никого не трогаю, не задеваю ничьего сердца. Это открытие я сделал не случайно.
Несколько лет назад у меня появилась подруга. Мы жили с ней в моей квартире гражданским браком, но каждый своей жизнью. Она частенько уезжала в зарубежные командировки. Скажу тебе честно, я в это время отдыхал всей душой. Мне было невероятно хорошо одному. Я понимал, что честнее было бы с ней расстаться, но не знал, как ей сказать, чтобы не обидеть, что не хочу продолжать наши отношения, что устал от них, что она мне просто мешает. Я готов был купить ей небольшую квартирку, чтобы она смогла оставаться в Москве. Но меня мучил тот факт, что я выгоняю человека из дома, лишаю ее уже ставшего привычным образа жизни, возможно, разрушаю ее жизнь. В общем, эти мысли меня мучили постоянно, потому что появились они почти в тот же год, как мы с ней сошлись.