Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
Антон Платонович встретил его в явном волнении.
Он запер дверь за Игорем и провел его в свой кабинет.
– Я понял, что это не телефонный разговор, – проговорил Игорь, усевшись в удобное кресло.
– Совершенно верно, – подтвердил Старицкий. – Как эта картина оказалась в ваших руках? Вам передал ее Басманов?
– Леонид Басманов умер, мне дала эту картину его дочь. Но когда я внимательно изучил ее, я понял, что под портретом Павла… впрочем, что я вам говорю, ведь вы и так уже все знаете!
– Да, под портретом Павла находится
Несколько лет назад Леонид Басманов купил у интеллигентной старушки, наследницы старинного рода Мелидовых, портрет императора Павла Первого в юности. Портрет хранился в их семье на протяжении многих поколений, старушка была последней в роду. Когда-то она хотела передать этот портрет в Эрмитаж, но хранитель, с которым она разговаривала, заявил, что портрет – новодел, не имеет художественной и исторической ценности. Старушка обиделась и в конце концов продала картину Басманову. Сама она вскоре умерла. А Басманов попросил меня провести ее атрибуцию.
Вот тогда-то я и обнаружил под живописью восемнадцатого века другую, более раннюю, провел необходимые исследования и сделал вывод, что под портретом Павла скрыта работа Рембрандта. Вывод, конечно, не окончательный, для его подтверждения нужно снять верхний слой, изучить холст современными методами… ну, что я вам говорю, вы все это прекрасно понимаете.
– Почему же вы не продолжили исследования и не опубликовали результаты? – удивленно спросил Игорь.
– Такова была воля владельца картины. Басманов очень хорошо заплатил мне за работу, но попросил держать ее результаты в тайне, до тех пор, пока он сам или его наследники не разрешат их обнародовать. У него были для этого какие-то очень серьезные причины.
– Да, достаточно серьезные… – протянул Игорь, – но теперь, я думаю, ситуация изменилась.
Галина попросила о встрече председателя совета директоров «Гамма-банка» Николая Васильевича Бондаренко.
Бондаренко, один из богатейших людей в городе, известный меценат и филантроп, принял ее почти сразу.
– Я хорошо знал вашего отца, – сказал он, когда Галина вошла в его кабинет и села в удобное кресло. – Леонид был опытным бизнесменом и достойным человеком. Примите мои искренние соболезнования в связи с его смертью…
– Спасибо. Но как вы понимаете, Николай Васильевич, я пришла к вам по делу. После смерти отца я должна была принять руководство банком, такова была его воля. Но преступная деятельность нашего управляющего Груздева привела к тому, что банк находится на грани банкротства…
– Да, я знаю о вашей ситуации, – кивнул Бондаренко.
– Буду с вами честной: мне не к кому обратиться, кроме вас. Я хочу просить у вас кредит, чтобы расплатиться по долгам, которые сделал Груздев и из-за которых я могу потерять банк. Мне очень не хотелось бы, чтобы дело всей жизни отца пропало…
– О какой сумме идет речь?
– О тридцати миллионах долларов. Банк
– Я вас понимаю… – осторожно проговорил банкир. – Я понимаю и уважаю ваши намерения. Но, к сожалению, ничего не могу сделать. Вы ведь, Галина Леонидовна, знаете законы банковского бизнеса: кредиты предоставляются только под соответствующее обеспечение. Причем – под вполне ликвидное обеспечение…
– Вы не могли бы предоставить кредит под залог части акций моего банка? – спросила Галина без особой надежды.
– Нет, к сожалению. – Бондаренко развел руками. – Я еще раз повторяю – обеспечение должно быть ликвидным, а акции банка, находящегося на грани банкротства, таковыми не являются. Даже если я своей властью решу выдать вам кредит под такое обеспечение, мое решение опротестуют остальные акционеры, перед которыми я обязан отчитываться. И они будут правы. Если сведения о таком слабом обеспечении кредита просочатся за пределы моего банка, наши акции значительно упадут, а доверие к банку будет подорвано. Может наступить так называемый маржин-колл, и котировки нашего банка обвалятся…
– Я понимаю, – вздохнула Галина. – А что, если я предложу вам другое, безусловно, ликвидное обеспечение?
– Какое? – с интересом спросил Бондаренко.
– Что, если в качестве обеспечения кредита я предложу вам картину Рембрандта?
– Картину Рембрандта? – На лице Бондаренко возникло выражение недоверчивого интереса. – Какую именно картину? Вы знаете, Галина Леонидовна, я слежу за рынком произведений искусства и не слышал, чтобы в данный момент в частных руках находилась какая-то картина Рембрандта, предназначенная для продажи…
– Тем не менее я могу предложить вам «Старика в чалме» – картину, которая принадлежала прусскому королю, а в середине восемнадцатого века исчезла и считалась утерянной.
– Я слышал об этой картине. – Бондаренко посерьезнел. – У вас есть серьезные доказательства ее подлинности?
– Безусловно, – кивнула Галина, – атрибуцию провели искусствоведы Старицкий и Венедиктов.
– Антона Платоновича Старицкого я хорошо знаю. Если он подтвердил подлинность картины – можно в ней не сомневаться.
Он ненадолго задумался.
– Что ж, такая картина может стоить не менее пятидесяти миллионов… под нее я могу с чистой совестью выплатить вам тридцать миллионов кредита. А вот что, Галина Леонидовна, – в голосе банкира зазвучали вкрадчивые и мечтательные нотки. – Не хотите ли вы продать мне «Старика в чалме»? Это разом решило бы ваши проблемы!
– Пока я к этому не готова. – Галина улыбнулась. – Ведь эту картину я получила от отца… значит, мы договорились? Вы… то есть ваш банк… вы дадите мне кредит?