Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Никогда! – повторила она.
– Хорошо, так и запишем… – Капитан действительно что-то записал в своем блокноте.
– А почему вы об этом спрашиваете? – не удержалась Галина.
– Потому что у покойной… у Ангелины Широковой… были соответствующие контакты. Пару раз она попадала в поле зрения моих московских коллег по подозрению в распространении наркотиков. А вы, может быть, знаете, что в этой сфере используются очень жесткие способы борьбы за рынки сбыта, за влияние… в этой сфере очень большие доходы и, соответственно, очень крутые нравы…
– То есть вы хотите сказать, что
– На данный момент – это приоритетная версия. Значит, вы об этом ничего не знали?
– Абсолютно ничего. Мы давно не общались, я совсем недавно приехала из Швейцарии…
– Понятно, – протянул он, и снова своим обострившимся чутьем она поняла, что она ему очень неприятна.
Что у него к ней самая настоящая классовая ненависть. Что ж, она давно уже перестала удивляться такому отношению.
Капитан задал ей еще несколько вопросов, записал что-то в своем блокноте и отправился восвояси. Напоследок он оставил Галине свой телефон и попросил ее звонить, если она вспомнит что-нибудь существенное. Галина проводила его до крыльца (без нее он заблудился бы в коридорах их большого несуразного дома). Простились холодно.
Она постояла на крыльце, до того времени, как его машина скрылась за воротами. На улице светило слабое осеннее солнышко, но все равно лучи его приятно грели лицо. Незнакомый человек сгребал желтые листья. Он поднял голову, посмотрел на нее из-под руки, и Галина узнала старика из соседней деревни, раньше летом он иногда приезжал на велосипеде и предлагал лесные ягоды и грибы. Старик кивнул ей, как старой знакомой, и занялся своим делом.
Галина вернулась в дом и тут нос к носу столкнулась с Сергеем Михайловичем.
– Я приехал подписать у Елены Павловны кое-какие важные бумаги, – сообщил тот, хотя Галина ни о чем его не спрашивала. – А кто это сейчас уехал?
– Полицейский, – сухо ответила Галина.
– Полицейский? – Управляющий поднял левую бровь. – Что ему было нужно?
– Что? – Галина с трудом сдержала раздражение. – А вы не догадываетесь? Он ведет следствие по делу о смерти Гели!
– Гели? – Голос Сергея Михайловича прозвучал совершенно равнодушно, но левая бровь уползла еще выше, выдавая его волнение. – Кто такая Геля?
– Геля, Ангелина Широкова! – чуть не выкрикнула Галина. – Моя школьная подруга! Вы же ее знали!
– Не понимаю, о чем вы говорите! – Управляющий недоуменно пожал плечами. – Почему вы считаете, что я ее знал? Я прежде даже не слышал ее имени!
– Вот как? – Галина пристально уставилась на него.
– Да, конечно! Откуда я мог ее знать?
Он развернулся и направился к лестнице.
– Действительно, откуда? – вполголоса проговорила Галина, глядя ему вслед.
Проблема была в том, что Геля-то как раз знала Сергея Михайловича. Вчера вечером она несколько раз о нем вспоминала. Особенно после того, как опьянела. И делала какие-то странные намеки.
Галя попыталась точно вспомнить ее слова, но ей это не удавалось – ведь она вчера тоже была слегка подшофе. Конечно, не так, как Широкова, но все же…
Она напрягла память и вспомнила, что Геля назвала Сергея симпатичным мужчиной, а потом… потом она проговорилась, что он просил ее привезти Галину из ресторана домой. Причем непременно на своей машине…
Галина застыла как громом пораженная.
Ведь если бы Геля не напилась и они действительно вернулись бы домой на ее машине, то есть только сели бы в нее, тогда она сама, Галина, взорвалась бы вместе с ней!
Так, может, капитан Ушинский не прав, и целью вчерашнего взрыва была вовсе не Геля Широкова, а она, Галина? И взрывное устройство заложил в Гелину машину вовсе не конкурент по наркобизнесу, а… Сергей Михайлович?
Нет, это невозможно! У нее развивается самая настоящая паранойя! Может быть, так действует на нее этот дом, его мрачная готическая атмосфера?
Нет, полицейский, конечно, прав, Геля погибла в результате разборки наркоторговцев! Это для них такие методы выяснения отношений могут быть привычным делом, а Сергей Михайлович – не убийца, он обычный бизнесмен, он работал с отцом! И главное – у него нет никакого мотива! Зачем ему убивать ее?
И тут Галина вспомнила разговор с адвокатом.
Альберт Францевич предупреждал ее, что ей грозит опасность. Он говорил о конверте, в котором находится приложение к завещанию отца, которое должно вступить в силу в день, когда ей исполнится двадцать пять лет. Приложение, по которому она станет полновластной хозяйкой отцовского бизнеса.
Альберт Францевич предупреждал ее о грозящей опасности – и вот, машина, в которой она должна была ехать, взорвалась, подтверждая слова Стейница…
Да, но адвокат говорил, что никто, кроме него самого, не знает о содержимом того конверта… Но тем не менее кто-то же вломился в его офис, а он однозначно сказал, что самым ценным документом у него было завещание покойного банкира Басманова. Ее, Галиного, отца…
Неладно, ох неладно что-то в датском королевстве…
Ох, отец, ну как же тебя не хватает, ну разве могло бы такое случиться, если бы ты был жив…
«Прощай, прощай и помни обо мне», – почти реально услышала она голос отца. Да как же забыть, когда такое творится!
Галина ушла к себе и набрала номер Розы. Та ответила, и голос был слабый даже для нее, обычно тихой и спокойной.
– Ты знаешь, что случилось вчера вечером? – спросила Галина осторожно, вспомнив, как зол был Розин муж, когда буквально тащил ее из ресторана.
– По телевизору показывали, – прошелестела Роза.
– Ко мне только что приходил полицейский… – Галя помолчала, – и… он… он говорил про Гелю ужасные вещи. Будто она… там, в Москве… ты знала?
– Нет-нет, мы с ней мало общались, – заторопилась Роза, – с тех пор как ты уехала, она мне и не звонила. А я была очень занята ребенком и вообще…
– Ты знала, что ее отец разорился и что она распространяет наркотики? – Галина решила отбросить всякую дипломатию.
– Говорю тебе, мы не виделись долгое время! Она не звонила, зачем я ей? Это перед тобой она вечно заискивала… А вчера вдруг свалилась как снег на голову! Вцепилась как клещ – поедем да поедем к Галке! Знала же, что муж, если узнает, то будет недоволен! Так ей на меня всегда наплевать было! Так надо, говорит, и не спорь, все равно по-моему будет! Вот и получилось по-ее…