Волшебный напиток
Шрифт:
В первую минуту можно было бы подумать, что этот старец — святой Николай, Сайта-Клаус. Но он был без бороды. А разве кто-нибудь видел бритого Сайта-Клауса?
Старец поднял руку, и тут Якоб и Мориц почувствовали, что не могут ни пошевелиться, ни заговорить. Оба сильно испугались, но в то же время, у них, как ни странно, появилось чувство, что теперь они под надежной защитой.
— Вы что это тут делаете, сорванцы, а? Отвечайте! — Он подошел ближе и склонился, чтобы получше разглядеть ворона и кота. При этом он сощурился — наверное, он был близорук.
Кот и ворон испуганно
— Мне известно, что вы задумали, — продолжал старец. — Вы же во всю глотку кричали о своих планах, когда забирались сюда наверх. Вы задумали расстроить мой великолепный новогодний звон. Честно говоря, по-моему это не слишком красиво. Я и сам очень люблю разные озорные проделки, ведь я как-никак святой Сильвестр. Но то, что вы собрались устроить нынче вечером, это скверная шутка, согласны? Стало быть, я вовремя подоспел.
Кот и ворон хотели возразить, но по-прежнему не могли вымолвить ни словечка.
— Должно быть, вы не знаете, — продолжал святой Сильвестр, — что раз в год, в день моих именин, я прихожу сюда и смотрю, все ли в порядке. В наказание за то, что вы задумали такую скверную шутку, мне наверное, следует превратить вас в каменные изваяния и на часок-другой поставить в угол. Да, так и сделаю. Посидите-ка тут до утра, подумайте
о своем поведении. Но прежде я желаю услышать, что вы скажете в свое оправдание.
Кот и ворон молчали.
— Вы что же, дара речи лишились? — удивился святой Сильвестр. — Ах да, совсем забыл… — Он снова взмахнул рукой. — Ну, говорите, да не разом, а по очереди. И не вилять! Говорите правду.
Наконец-то два незаслуженно обиженных героя смогли промяукать и прокаркать, что привело их на колокольню и кто они такие, и какой страшный план придуман ведьмой и колдуном. От усердия Мориц и Якоб не раз начинали говорить вместе, так что святому Сильвестру стоило труда понять что к чему. Но чем дальше он слушал, тем добрее светились его глаза.
А Вельзевул Бредовред и Тирания Кровосос к этому времени сами себя загнали, прямо скажем, в тупик.
Когда колдун предложил ради отдыха дать свободу мыслям, он втайне устроил тетке коварную ловушку. Его целью было одурачить ничего не подозревавшую бизнес-ведьму. Кунштюк-пунш был готов, в теткиной помощи Бредовред больше не нуждался. Он решил от нее избавиться и использовать всю небывалую колдовскую силу пунша для себя одного. Но, разумеется, Тирания тоже притворялась — она согласилась на короткую передышку, чтобы в свою очередь перехитрить племянника. Она тоже сообразила, что теперь прекрасно может обойтись и без его помощи.
В одно и то же мгновение колдун и ведьма собрали все свои магические силы и попытались загипнотизировать и парализовать один другого пристальным магическим взглядом. Они уставились друг на друга, и началась беззвучная, но страшная борьба. Однако вскоре стало ясно, что сила воли у них абсолютно одинаковая. Вот и сидели они не шевелясь, не говоря ни слова, а от напряжения по лицам у обоих струились капли пота. Колдун не спускал глаз с ведьмы, ведьма — с колдуна. Они гипнотизировали друг друга сосредоточенно, усердно, не давая себе передышки.
Вдруг проснулась и
Но тетка и племянник тоже не могли двигаться. Гипнотизируя один другого, каждый сам подвергался действию гипноза. И разумеется, по этой причине они не могли перестать гипнотизировать друг друга.
Мало-помалу тетка и племянник начали соображать и поняли, что совершили роковую ошибку, но было уже поздно. Ни он, ни она не могли даже пальцем пошевелить, не то что повернуть голову или закрыть глаза и прекратить излучение. К тому же, нельзя было, чтобы излучение прекратил кто-то один — ведь тогда он оказался бы в безраздельной власти другого. Ведьма не могла прекратить гипноз, пока колдун не прекратит гипноз. Колдун не мог прекратить гипноз, пока ведьма не прекратит гипноз. Итак, по своей собственной вине они попали в так называемый замкнутый круг. В колдовских и ведьмовских кругах его называют также circulus vitiosus — порочный круг.
— Век живи — век учись, — сказал святой Сильвестр. — И однажды узнаешь, что даже наш брат может ошибиться. Напрасно я вас обидел, мои маленькие друзья. Прошу у вас прощения.
— Не стоит и говорить о таких пустяках, монсиньор, — светским тоном ответил Мориц и махнул лапой. — Подобные недоразумения случаются даже в самом аристократическом обществе.
А Якоб добавил:
— Бросьте, ваше высокородие. Чего уж там! Не берите в голову. Я к плохому обращению давно привык.
Святой Сильвестр усмехнулся, но тут же лицо его снова стало озабоченным.
— Что же нам делать? — довольно растерянно сказал он. — То, что я от вас услышал, просто ужасно.
Мориц, преисполнившийся героическим воодушевлением благодаря неожиданной поддержке со стороны столь высокой особы, предложил:
— Монсиньор, быть может, для вас не составило бы труда собственноручно ударить в колокол?
Но святой Сильвестр покачал головой:
— Нет, нет, дорогие мои. Только не это. Это совершенно невозможно. Все на свете имеет свой порядок, свое место и время. Конец старого и начало Нового года — не исключение. Ничего тут произвольно изменить нельзя. Если мы вздумаем нарушить порядок, может произойти страшное несчастье.
— Ага, что я говорил! — хмуро заметил ворон. — Глупости все это. Зря старались. Порядок, понимаешь ли! Даже если из-за этого порядка весь мир полетит к черту.
Святой Сильвестр сделал вид, будто не расслышал непочтительного замечания. Его мысли были, видимо, где-то далеко.
— Ах, да, да… Зло — так, кажется? Ну, да, припоминаю… — Он вздохнул. — Что такое, в сущности, зло? Для чего оно существует на свете? Иногда мы дискутируем об этом там, наверху. И все же этот вопрос остается загадкой. Даже для нас.