Волшебный полигон Москва
Шрифт:
– Нормально, – ничуть не удивившись, сказал Толик. И продолжил ожидание.
Из интересных пассажиров встретились давешние люди в черных балахонах, которые, впрочем, не обратили на напрягшегося Толика никакого внимания, отряд в средневековых доспехах, вооруженный, помимо длинных мечей, автоматами «узи» и многочисленный симфонический оркестр со всем набором инструментов, включая орган, который с руганью и зверством в глазах все же запихали в узкие двери.
Последний поезд оказался с сюрпризом: из открывшихся дверей прямо в Толика хлынули потоки
Толик стоял на своей лавке, спасаясь от каких-то змей и возможного визита крокодилов, и выжимал промокшую насквозь куртку, когда из глубины тоннеля раздался свист, и к перрону не спеша подошел коптящий соляркой локомотив, тащивший за собой вереницу вагонов цвета золотой «металлик». В подтверждение этого факта на вагонах объемными буквами было выведено: «Золотая стрела».
Толик соскочил с лавки и, не обращая внимания на сдавленный «квак» под ногой, направился к двери ближайшего вагона.
Дверь провалилась вовнутрь, и показался заспанный проводник – тоже их гномов, судя по всему.
– Мне надо… – замялся Толик, но проводник понимающе кивнул и сделал рукой приглашающий жест.
– Понятно. Билет в один конец. Заходите. Купе номер три. Располагайтесь.
Толик вошел, озираясь по сторонам и пытаясь понять, зачем это в метро понадобились купе.
Вагон был, что называется, фирменный. Повсюду коврики да цветочки, золоченые ручки и дорогое темное дерево. На Толика, который привык к плацкартам, почтовым да грязным тамбурам такая роскошь действовала угнетающе. Он даже пропустил момент, когда поезд тихо тронулся и нырнул в черноту тоннеля.
– Белье сейчас поднесу, – сказал проводник. – Чай, если желаете – тоже. А вот вагон-ресторан закрыт. В метро у нас ночь уже.
– А сколько ехать? Ну… В один конец? – поинтересовался Толик.
– Ну, это кому как, – ответил проводник. – Не беспокойтесь, когда придет время выходить – я разбужу…
Толик нашел свое купе и зашел внутрь. Полки раздувались от наполнявшей их мягкости, стены и столик сверкали чистотой, занавески на окошке и вазочка с цветами благоухали уютом.
Толик сел на нижнюю полку и провалился в ее мягкие объятья. Он еще успел отодвинуть занавеску и убедиться, что за окном мелькают редкие лампы тоннеля, но вскоре забылся сладким сном.
–2-
Марина, злорадно хохоча, промчалась мимо свистящего изо всех сил, какого-то чумазого гаишника и нырнула под эстакаду МКАД. Куда им было догнать ее верного скакуна! Номер на сверкающей машине как бы невзначай был залеплен густой заскорузлой грязью. Гаишникам будет непросто по рации объяснить коллегам, какой именно спортбайк им следует остановить.
Пронесшись по широкой улице, ныряя в ниши между ползущими еле-еле машинами, Марина нашла нужную улицу и, резко накренившись, ушла вправо. Пройдя сквозными дворами, она вырулила в тихое пространство между жилыми домами. В центре спального района можно было не опасаться зазевавшихся ДПСников.
Тихонько напевая, Марина соскочила с мотоцикла, сняла шлем, наклонами головы размяла шею, огляделась по сторонам и, заметив рядом любознательного пацана лет пятнадцати, поманила того пальцем в перчатке. Паренек, нагло ухмыльнувшись, засунул руки в карманы и вразвалочку подошел ближе.
– Если что, – она указала на мотоцикл. – Убью! Понял, юноша?
– Ага. Понял, тетенька.
Паренек скалился во весь рот и явно готов был испытать на себе, как эта симпатичная «телка» будет его убивать. Но Марине было плевать на этого малолетку. Она вошла в знакомый подъезд и нажала кнопку лифта. И только теперь заметила табличку «лифт не работает».
Тем не менее, через несколько секунд створки лифта открылись. Пожав плечами, Марина шагнула внутрь и нажала кнопку двенадцатого этажа. Лифт, как и подобает подобному устройству, пополз вверх в сопровождении соответствующего скрипучего звукового сопровождения.
Марина вышла на двенадцатом и подошла к знакомой двери.
Хм. Знакомой, да не очень.
– С какого перепугу вы ее деревом обшили? Замок поменяли… И когда только успели? Нафига, спрашивается? Чтобы сапогами колотить приятнее было? – недоумевала Марина.
Звонок тоже издавал незнакомые звуки. А когда из-за двери донесся женский голос «кто там?», Марина напряглась.
– Мне Макса, – не очень добрым голосом произнесла она.
– А… Одну минутку…
«Что это значит? – мелькнуло у нее в голове. – Он что же, опять за свое? И трубку потому не берет? Типа, недоступен? Ну, ты мне за все ответишь…»
Раздалась череда звуков, будто с другой стороны отворяли не замок, а одну за другой отворяли массивные железные щеколды и отвинчивали запоры на водонепроницаемых перегородках субмарины..
В проеме показалась страшная небритая рожа. Пахнуло перегаром.
– Мне Макса, – с нескрываемым отвращением произнесла Марина. Она привыкла ко всяким собутыльникам бойфренда – все же, байкеры народ своеобразный – но этот тип был слишком фактурным даже для скотины Макса.
– Ну, я Макс, – сказал тип и рыгнул, – Извините. Чего вам?
– А… Я, наверное ошиблась…
Тип осклабился в любезной ухмылке. И подмигнул ей.
Третьим глазом!
Который, словно на антеннке выехал из грязной шевелюры на макушке.
Марина попятилась к лифту пытаясь безуспешно нашарить рукой кнопку – ее, наверное, сожгли хулиганы.
– А, так вы на лифте приехали? – сказал неизвестно откуда давешний женский голос, в такт которому закачался моргающий третий глаз. – Тогда все понятно. Лучше по лестнице, пешком спуститесь.
Марина немедленно последовав совету таинственного голоса, бросилась вниз.
– Понятно вам, блин! – бормотала она. – А что тут понятного для нормального человека? Бред какой-то…
Марина выскочила во двор и… не увидела мотоцикла.