Волшебный полигон Москва
Шрифт:
– Передай, что все в порядке, – невозмутимо ответил Трошкин. – Мы будем держать их здесь, пока не закончится Игра.
– Но могут начаться волнения!
– Пусть не волнуются. Я, думаю, у нас хватит сил. Мы выстоим…
– Тьфу! – сказал Дэн и раздавил недокуренную папиросу.
Трошкин грустно посмотрел на Дэна и вздохнул.
– Ты думаешь, мы зря тут вверх тормашками ошиваемся? – произнес НКВДшник. – Нашим хозяевам сейчас за эти стены никак нельзя…
Трошкин вдруг оживился и как-то умоляюще посмотрел
– Я тебе вот что скажу: лучше бы ты быстрее Игру закончил, а? Ты ведь Игрок, верно? Слушай, ты не тяни, а? И другим скажи – пусть побыстрее… Страшно тут…
Словно в подтверждение его слов завибрировала земля, и откуда-то донесся длинный тягучий стон.
– Ну… Ладно, – неуверенно сказал Дэн. – Только тогда я не пойму, зачем меня именно сюда прислали… Ведь что-то мне здесь должно было помочь… Э-э-э… Слушай, а от вас не видна Красная площадь снизу?
– Ну, как же, – ответил Трошкин. – Если вон туда пойти – она и будет. И если рассудить – как раз с изнанки…
– Можно я посмотрю?
– Пожалуйста. Только я тебя сопровожу. От греха…
… Дэн стоял на самой натуральной Красной площади. Здесь, в полумраке, было все так же, как и на поверхности. Более того – собор Василия Блаженного здесь был настоящий, в отличие от того, поверхностного.
И здесь так же мерно щелкали камни мостовой. Только сквозь квадратное отверстие бил неяркий, но явственный луч дневного света…
– И где же здесь рисунок? – пробормотал Дэн, вглядываясь в темную поверхность площади.
– А, рисунок, – понимающе кивнул Трошкин. – Точно, был в самом начале. Только когда камень вытащили – пропал он.
– Что нарисовано хоть было?
– А вот хоть убей… Нет, не могу вспомнить, надо же, а!
– А кто камень вытащил?
– Да паренек один. На глазах мавзоеевского караула. Не успели догнать. Исчез он, как сквозь землю провалился. Сумасшедший наверное… Говорят – Магистр какой-то…
– Интересненько, – процедил сквозь зубы Дэн. – Магистр правил путает карты организаторам Игры. Так я это понимаю…
Трошкин равнодушно пожал плечами.
Со стороны Мавзолея донесся странный звук, отдаленно напоминающий плач. Вертикальные щели наверху вспыхнули голубоватым свечением. Караул у дверей явно нервничал.
– А что, – поинтересовался Дэн. – Это правда, что тело… хм… вождя ушло в город? И где теперь Ле…
Дэн не успел договорить, потому что Трошкин схватил его за шею и закрыл ладонью рот.
– Тихо! – в ужасе забормотал Трошкин. – Не произноси имя! Не вслух! Услышит – худо будет…
Дэн вырвался из цепких объятий и недоуменно посмотрел на Трошкина, потом на нарастающее свечение Мавзолея.
– Здесь Он! – сдавленным голосом сказал Трошкин. – Наверху – бутафория… А теперь уходи, уходи быстрее… Тебе здесь больше находиться нельзя. Они чужаков чуют…
НКВДшник схватил Дэна под локоть и потащил в сторону входа в Кремль, который был здесь прямо за Мавзолеем. Из гранитной пирамиды доносились неприятные звуки. Один из караульных украдкой крестился.
– Ну, прощай, друг. – Сказал Трошкин. – Хотя… Найдешь камень – заходи, будем ждать!..
… На этот раз к перрону подошел вполне стандартный поезд метро. Дэн вошел и уселся на пошарпаное сидение. Его еще мутило от обратного кручения вверх ногами – с лестницы на потолок, да и от кремлевских впечатлений. По-крайней мере, Дэн знал теперь, где искать «оборотную сторону медали», точнее – Красной площади.
Осталась малость – найти камень и выяснить, что за таинственный рисунок украшал подножие парада Победы…
Поднимаясь на эскалаторе какой-то станции (он вышел наобум), Дэн обратил внимание на множество людей, в панике спешивших вниз. И чем выше он возносился, тем больше народу и больше нервной суеты он видел. Люди что-то кричали, размахивали руками, вращали выпученными глазами. Многие громко матерились, и никто не ставил им этого в упрек.
Заинтригованный, Дэн с трудом протиснулся к дверям метрополитеновского павильона, ведущим на улицу – люди и диковинные существа, к которым он уже привык, лезли вовнутрь и через входы, и через выходы.
На улице стоял гам, визг и вообще нечто невообразимое.
– Э, да что происходит-то? – спрашивал Дэн у проносящихся мимо людей, но на него не обращали внимания.
По этой причине он схватил за шиворот какого-то мужичишку и размеренно повторил вопрос.
– Чего, не видишь?! – заорал мужичишка. – Орда идет!
– Что за орда? Куда идет? – не понял Дэн.
– А хрен ее знает, куда идет! – огрызнулся его собеседник и, вырвавшись, сгинул в людском потоке.
Небрежно расталкивая стремящихся ко входу в метро, Дэн вышел к проезжей части широкого проспекта. Машины разворачивались, плюя на все правила, и уносились вправо. Всмотревшись вдаль по левую сторону, он увидел какое-то движение. Пока тяжело было разобраться, что именно там происходит, но бегство толпы происходило именно оттуда.
– Орда, – пробормотал Дэн. – Что за хреновина такая?
Тут он ощутил заметную вибрацию асфальта под ногами. Будто под землей проходил поезд метро. Только вибрация все нарастала, и к ней добавились все усиливающиеся мерные содрогания.
И он увидел.
– Мать моя женщина! – констатировал Дэн.
По центру проспекта на него неслась взбесившаяся заставка «Мосфильма»!
А точнее – парная статуя Рабочего и Колхозницы. Словно в замедленном кино с гулом поднимались огромные ноги, что, ударяя в мостовую, шумно взметали асфальтовые лоскутья. Поднятые руки с молотом и серпом в этом движении выглядели уж совсем дико, так же, как и лишенные эмоций лица из стальных квадратов.