Волшебный полигон Москва
Шрифт:
Поэтому Дэн предпочитал вести себя так, словно в машине он один. И надо сказать, это у него получалось.
Он на полную врубил музыку – тяжелый рок, что любил со школы. Причем, передние колонки он приглушил, чтобы не издеваться над перепонками, а вот сидящим сзади соглядатаям он дал жару.
Он ехал и с удовольствием наблюдал, как вылезают из орбит глаза непривычных к такой музыке ордынцев.
Дэн решил осмотреть войско перед броском на Университет. В этой странной войне у него не было четких данных о соотношении сил, нормальной разведки и так далее.
В Игре действовали совсем другие законы – воевали старые добрые Добро и Зло, Правда и
Однако проехав по передовому лагерю, разместившемуся на захваченной у города площади, Дэн начал сомневаться. Он вылез из машины, прошелся пешком, осмотрел войска…
Однако… По какой-то причине его не удосужились поставить в известность, что традиционная ордынская конница и осадные отряды не были теперь единственной ударной силой.
В огромном множестве здесь присутствовали агенты Госбезопасности, которые шустро носились взад и вперед, занимаясь не вполне понятной, но, очевидно, организаторской, деятельностью.
А посреди площади выстроились плотными рядами те, кто не мог быть среди этой «лимиты» по определению.
Скинхеды!
Их были сотни. Странно, что Игра почти не оставила отпечатка на этих ребятах. Только они стали еще агрессивнее, в глазах появилась почти маниакальная ненависть, а тела стали гибче и мускулистее.
Какой-то пожилой тип в плаще и шляпе, совершенно, казалось бы, не подходящий по формату к этой кампании, истошно кричал что-то с трибуны, составленной из кучи поставленных друг на друга деревянных поддонов. И ребята в ответ орали, срывая глотки, выбрасывая в воздух руки в характерном приветственном жесте.
А вокруг, как бы отгораживая эту братию от всего остального мира, смиренно стояли агенты.
Неподалеку глазам Дэна предстало зрелище, от которого у него чуть не отвалилась челюсть: он увидел железных людей, со скрипом и грохотом бьющих блестящими ногами по металлическим ядрам. Те с реактивной скоростью и с ювелирной точностью врезались в огромные мишени из кирпича, превращая их в бесформенное красное месиво.
Только услышав резкий свисток, он присмотрелся и понял: это были футболисты в «спартаковской» форме!
Футболисты совершенно механически и безжалостно отрабатывали удары, а Дэн про себя отметил, что при штурме такая сила могла бы оказать не лишней…
Еще одну группу Дэн заметил не сразу. Видимо потому, что на фоне шумной толпы бритоголовых она выглядела несколько скучновато. Однако, присмотревшись, он понял, что из себя представляют эти ребята в дорогих костюмах. Некоторая респектабельность в одежде не могла скрыть их сущность, отпечатанную на лицах беспощадной Игрой. Эти изуродованные атмосферой Волшебного города морды принадлежали убийцам. Дэн ни на секунду не усомнился в своих предположениях – со временем он начал понимать язык Игры.
Тем более, что самые разнообразные орудия смерти лежали у каждого на столе, на коленях, на земле. Чего здесь только не было: и оружие – холодное, огнестрельное, всех возможных видов; и палки, камни, веревки; и электрические провода, бензопилы, лопаты; и стальная арматура, бейсбольные биты, ледорубы; и канистры с бензином, бутылки с ядом, скальпели, и еще много чего…
Дэн никак не думал, что в этом городе может быть столько душегубов. Для них здесь было организовано ордынцами некое подобие кафе. Тихо играл шансон, официанты бегали взад-вперед, разнося напитки и горячие шашлыки, а душегубы молча пили и жрали. Никто из них не улыбался. Даже не говорил. Казалось, что каждый из них настолько погружен в себя, что никогда уже не сможет выбраться из той бездны, где он находился наедине со своими жертвами, раз за разом повторяя свое любимое занятие – приносить смерть…
И он на одной стороне со всеми этими… Людьми?
Дэн тряхнул головой, избавляясь от наваждения и пошел прочь. Утром предстоял штурм.
А он так и не разобрался в себе.
омной толпы бритоголовых она вглядела несколько скучновато.ра, смиреннос стояли Агентыонов.али гибче и мускулистее.нятной, но,
Часть четвертая
ВРЕМЯ РАЗБРАСЫВАТЬ КАМНИ
–1-
Толик прикрыл глаза рукой: волны ослепительного праздничного света ударили по глазам.
Со всех сторон обрушилась музыка. Это был какой-то небывало бодрый гибрид марша, чего-то симфонического и, как ни странно, шансона.
Когда зрение вернулось, Толик с изумлением обнаружил, что вместе со всей компанией, присутствовавшей на «военном совете», находится на трибунах огромного амфитеатра, под высоким крутым куполом.
Одним словом – в самом натуральном цирке.
По окружности арены через равные промежутки стояли агенты Госбезопасности. А на большом балконе – прямо над сверкающим лампочками выходом на арену – располагался оркестр, что и выдавал звуковое сопровождение происходящему. Что слегка удивило Толика, так это то, что трибуны были забиты до отказа и взрослыми, и детьми. Между рядов сновали продавцы мороженого и прохладительных напитков.
Атмосфера была непринужденной и даже праздничной.
– Или я что-то пропустил, или здесь действительно будет суд, – удивленно сказал Богдан.
– Нет, ну что же, место, по-моему, выбрано удачно, – флегматично сказал Эрик.
– Все-таки, не может не обнадеживать публичность процесса, – осторожно вставил Веник.
– А, может, это какая-то ошибка? Или розыгрыш? – с надеждой произнесла Криста.
– По мне, так цирк – он и в Африке цирк, – туманно заявил Крюгер.
Пока друзья обдумывали глубокую мысль Крюгера, служители в красных сюртуках выкатили на арену большую железную клетку. Следом появился весьма артистичного вида господин, одежда которого немедленно вызвала бурю положительных эмоций у Толика: это была парадная милицейская форма, только в обтяжку, с хромовыми сапогами выше колен и фуражкой, настолько огромной и круто загнутой, что от зависти удавились бы все латиноамериканские полковники. В довершение образа имелись тоненькие закрученные усы и кнут, которым господин весьма ловко щелкал
– Алле! – торжественно воскликнул господин и особо громко щелкнул кнутом. Толик сам удивился той готовности, с которой зааплодировал вместе со всеми.
Служители отодвинули сверкающий серебристый занавес, и на арену с толстой папкой под мышкой вышел упитанный лысоватый человек в смокинге при бабочке с веточкой радиомикрофона у пухлой щеки.
Зажав локтем папку, он вежливо похлопал вместе со зрителями, после чего заговорил тожественным голосом:
– Добрый вечер, дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в гостеприимных стенах Верховного суда города Москва! Сегодня в нашей программе великолепное дело об убийстве! Вы насладитесь зрелищем буйства человеческих страстей, страха и радости, искрометного юмора и смертельного ужаса!