Волшебный стрелок
Шрифт:
Он ткнул больно пальцем прямо в грудь Валеры.
— Поэтому если ты еще раз задашь мне такой вопрос, то я отмечу в рапорте, что за этот месяц тебе не нужно доплачивать тех тридцати процентов премии, которые начисляются за прилежное выполнение своих служебных обязанностей. Во второй раз я посажу тебя на губу на хлеб и воду, а на третий — просто пристрелю за невыполнение приказа!
Повисла гробовая тишина, Валерка отвел взгляд и начал что-то лепетать, с трудом подыскивая слова. Андрей выбрал тех, кого хотел нагнуть на роботу не на обум, а для первого раза решил начать с малого, и покомандовать ребятами, которые, в общем-то, были безобидными и безотказными. Из той категории, на которых все постоянно ездят. В любом коллективе есть такая малая часть сотрудников, которая делает основную часть работы, ноют, возмущаются, но при этом продолжают пахать. А остальные лыбятся на них и считают за недалеких простаков. Валера с девчатами нехотя полезли в подсобку за пылесосами и поломойной машиной, стараясь не обращать внимание на то, как их громко высмеивали другие ребята. Со старослужащими такой номер, конечно, не пройдет, но лиха беда начало!
Командовать Андрею понравилось, через полчаса он вернулся и выщемил еще двоих на уборку, к ужину большая часть научного комплекса была приведена в божеский вид. Жаль только, что Дубу его идея здесь спать не понравилась.
— Это не дело, девку свою можешь там поселить, я не против, но сам должен спать если не в общей казарме, то в каптерке рядом.
Андрюха чертыхался, но подчинился, на новом месте в эту ночь Вера спала одна.
========== Великий шаман ==========
То, что сержант называл заградительной полосой базы, представляло из себя двойной забор из колючей проволоки по всему периметру их поселка. В углах такого большого квадрата стояло по вышке с пулеметчиком, никакая автоматика охраны периметра не работала, и в этих условиях жужекам приходилось полагаться только на свое зрение и внимательность, к каждой вышке был подведен проводной телефон и сирена для подачи тревоги. Роль группы быстрого реагирования выполняли свободная и отдыхающая смена наряда, итого — тринадцать человек, если считать со старшим караула. Остальные были заняты в других нарядах, приходилось поддерживать и порядок в казарме, и на территории базы, а так же принуждать бедных рабов более активно ковырять недра в шахте под базой. Именно туда его и повел Дуб.
Шахта представляла собой жалкое зрелище, начинали ее строить с попытки выполнять требования для такого вида работ: освещение, вентиляция, транспортерная лента для удаления породы на поверхность… Но все это сменилось ручным трудом. Третья часть малышей рубила породу и грузила в плетеные корзины, которые две другие трети тягали на своем горбу на уже достаточно большой террикон в углу отгороженной базы. Светильники сменились редкими промасленными факелами, через вертикальные шурфы шла естественная вентиляция, которая была, конечно, недостаточной для местных жителей, которых по соображениям безопасности не выпускали ночевать под открытым небом. Опасаясь бунта, их держали круглосуточно под землей, где они оборудовали себе что-то типа подземного барака. Кормили их кашами из сухпайков, от которых у них было постоянное расстройство живота. Под землей было сухо, и, наверное, тепло. Через герметичный скафандр это было трудно установить точно, но Андрей сделал такой вывод зрительно. У маленьких человечков пар со рта не шел, стены не мокрели и под ногами не хлюпало.
— А как они сами себя называют?
— В смысле сами?
Сержант повернулся на своего приемника и поднял брови в недоумении.
— Я имел в виду, как эти аборигены сами себя называют, я слышал, их у нас прозвали крысами, но не думаю, что это их самоназвание.
Как объяснил ему Дуб, он никогда не интересовался такой ерундой. Главное, чтобы они рыли залы в нужном направлении и углубляли шахту. В его обязанности, а теперь и Андрея входило дважды в день спускаться сюда и контролировать работу рабов. Сержант знал несколько десятков слов на их наречии и скинул файл Андрею.
— Без разницы, с кем ты будешь говорить, подходишь к любому и объясняешь, что они сделали не так. Если плохо работают или бастуют, то не кормим их пару дней, а за попытку сопротивляться загоняю сюда наряд и палкуем всех без разбора.
— То есть никто не контролирует их индивидуальную выработку?
— А на кой-она нам нужна? Пусть сами между собой решают, что и как делать, нам главное — конечный результат. Я делаю снимки на нейросеть и капитан отсылает их на орбиту, там рассматривают и присылают указания, куда рыть дальше.
Это была идея научников использовать для работ местных жителей после того, как колонисты перемерли, не доработав и половины контракта. По документам для высокого руководства так и проходило, что шахту разрабатывают колонисты, которым начисляют зарплату, а пашут рабы за кашу. Разницу местное начальство кладет в карман. Работу давно никто не ускорял, скорее, поддерживал видимость процесса, не более. Прогресса с изучением странного эффекта не было, научники сбежали с поверхности на орбитальную станцию, откуда присылали указания жужекам вообще, и сержанту Дубу в частности, как правильно делать их работу. Все это было от того, что руководителем этой экспедиции был яйцеголовый, который считал свое новое место почетной синекурой.
Андрей, наконец, вблизи рассмотрел фигурки местных. Если бы не коричневый цвет лица, то были бы они очень похожи на человеческих детей лет десяти. Детей в штанах с помочами. Взгляд зацепился среди толпы, ковыряющих стену в большом зале, за одного индивидуума, сидящего на корточках. Было видно, что он отличается от остальных. Во-первых, не работал, а сидел, во-вторых, был выше ростом — почти по плечо взрослому человеку. А в-третьих, цветом лица, оно было фиолетовым. Юноша указал на непонятное существо пальцем.
— А это кто такой?
Дуб оторвался от распечатки, по которой он сверял форму и размер вырубаемой в породе залы, и посмотрел на долговязого, махнув раздраженно рукой.
— А, это… бестолковый. Такие не работают, но при неповиновении они самые буйные и опасные. Работать их не заставишь никак, ребята тут в шутку мелом на полу круг нарисовали и заставили стоять весь день в центре на одной ноге. Говорят, или стой на одной ноге, или иди работай. Попробуешь сесть или лечь — пристрелим. Так он на одной ноге всю смену и простоял, за кирку и не думал браться. Говорит, ему предки работать запрещают.
Андрей покачал головой, глядя на такого упоротого, но больше сержанта ни о чем не спрашивал. Дуб подошел к одному из гномов и, указывая пальцем на стену, что-то объяснял на их резком наречии. Местный кивал головой и белозубо улыбался, совсем как человек. Выйдя по лабиринту переходов на поверхность, Андрей удивился, как сержант не заплутал среди этих поворотов. Тот повел его через ворота в ближайший поселок дикарей.
Два десятка палаток из шкур, несколько землянок и почти сотня маленьких гномов. Юноша стал присматриваться, замечая невидимые раньше глазу отличия. Двух одинаковых человечков не было, каждый отличался от другого и походкой, и манерой поведения, если понаблюдать, то и внешние различия со временем становились заметны.
Сержант ходил спокойно среди расступающихся групп гномов и вел себя беззаботно. Андрею с трудом представлялось, что могут сделать эти малыши против двух вооруженных людей. Рассказы о бунтах его удивляли, а ведь лейтенант в прошлый раз говорил о потерях от этих дикарей.
— О, видишь этого перца?!
Дуб указал пальцем на распахнувшего выход из палатки пухляка. Это был опухший гном, даже щеки у него висели на красной роже, рост его был тоже выше среднего. Сержант продолжал объяснения: