Волшебный вкус любви

Лакомка Ната

— Номер четыре — Трясогузов Андрей, разделка мяса.

— Ясно, — отозвался со смешочком парень невысокого роста, стоявший, сунув руки в карманы модных джинсов, и добавил развязно: — Но повышение-то будет?

Елена подняла глаза от списка и спокойно ответила:

— В конце второй недели, если будете справляться со своими обязанностями, и шеф будет вами доволен, возможно переведение в статус ученика.

— Ясно, — Андрей достал из кармана сотовый.

— Перед работой сложите сотовые в кабинки, — распорядилась Елена. — Кто будет замечен на работе с телефоном — будет

немедленно уволен.

— Прям тюрьма, — сказал Андрей, но тихо, чтобы Елена не расслышала, и сотовый убрал.

— Номер пять — Пугач Матвей, чистка овощей и фруктов.

— Ясно!

— Номер шесть… — Елена на мгновение замолчала. — Номер шесть — Суханова Ирина. Шеф написал, чтобы вас звали не по номеру.

— А как? — голубоглазая куколка удивленно захлопала ресницами.

— Здесь написано — Дюймовочка. Разделка рыбы.

Мне показалось, Елена с трудом сдержала усмешку.

Ирина, которая отныне превращалась в Дюймовочку, посмотрела на меня. Глаза у нее были огромными от изумления, я в ответ сочувственно пожала плечами. Оказывается, Богосавец — шутник еще тот. Но Дюймовочка — Ирине это прозвище шло бесподобно. Она и в самом деле была крохотная, хрупкая, из-под косынки на висок выбился белокурый локон, и если я не ошибалась — белокурость была природная, а не из тюбика с краской.

— Номер семь, — зачитала Елена, завершая список, — Иванова Дарья. Мытье посуды.

— Ясно, — кивнула я, испытав огромное разочарование.

Мыть посуду! И это после того, как мои блюда похвалили?

— Вопросы есть? — спросила Елена, убирая список.

— Есть, — я подняла руку. — А разве мы не будем готовить?

— Сначала надо заслужить право взять в руки кухонный нож, — Елена скрестила на груди руки и воинственно вскинула подбородок. — Если кто-то недоволен, мы никого не держим. Но обратно не принимаем. Запомните, что не бывает ненужной работы. От того, как будет почищен картофель, лук, разделано мясо или порезана на стейки рыба, будет зависеть вкус блюда. В «Белой рубашке» неумех и недотеп отсеивают на предварительном отборе. Считайте, что он начался. Проходим на кухню, не толпимся, занимаем свои рабочие места.

Стажеры потянулись в кухню, а я задержалась.

— Спасибо за рубашку, — поблагодарила я Елену. — Постираю и завтра отдам.

— Не торопись, — щедро разрешила она. — И лучше прикупи штук пять рубашек. Лишним не будет. Если пройдешь стажировку, получишь фирменные рубашки — семь штук, по одной на каждый день. Но в моем шкафчике всегда висят четыре, — она подмигнула.

Я закивала, обрадованная ее поддержкой, и прозевала, когда стажеры отступили к стене, давая дорогу Богосавецу. Я заметила шефа, только когда повернулась и уперлась носом ему в грудь. Медленно подняв голову, я обнаружила, что он смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Совсем некстати посетила мысль: с таким ростом ему надо было идти не в футбол, а в баскетбол.

— Знаете, что главное на кухне? — спросил Богосавец таким тоном, что я подавила желание сразу же сунуть голову под тесак.

— Наверное, хорошо готовить, — ответила я и кашлянула, потому что голос подвел.

— Самое главное — не путаться под ногами у других, — сказал шеф. — Кухня — опасное место. Вы можете пораниться сами и поранить других. Впредь постарайтесь быть внимательнее, Номер Семь. Разини моему ресторану не нужны.

— Извините, — я отступила, давая ему дорогу и ощущая легкое головокружение от запаха крахмальной свежести, исходившего от него.

Богосавец прошел мимо, и мы все замерли, глядя ему вслед. Потом стажеры выдохнули и двинулись в кухню, а я всё не могла отвести от шефа глаз. Он легко взбежал по лестнице, на верхней ступеньке мелькнули его начищенные до зеркального блеска черные ботинки — и только тогда вернулась с небес на землю. Рядом со мной стояла лишь Елена и уже не скрывала улыбки.

— Что, не похож на принца кулинарии, которого ты видела по телевизору?

— Совсем, — ответила я и поспешила поправиться: — То есть — не совсем.

— На самом деле, он веселый и добрый. Но не в том, что касается работы. Работа — его жизнь, кухня — его фетиш. И как любой жрец богини Кулины он требует ото всех поклонения и служения в святая святых.

Я посмотрела удивленно, и Елена рассмеялась.

— Не обращай внимания, — сказала она добродушно. — Мы все тут немного сумасшедшие, привыкай.

— Меня этим не удивить, — отмахнулась я, — видела бы ты моих прежних коллег…

— О! Правда, что Лёлик нашел тебя в какой-то забегаловке?

— Правда, — смущенно признала я. — Я чуть в обморок не упала, когда какой-то дядька сказал, что я могу пройти стажировку у Богосавеца. Алексей Аркадьевич решил, что у меня есть потенциал. Я приготовила говядину в слоеном тесте по рецепту Богосавеца, Алексей Аркадьевич попробовал и впечатлился.

— Удивительно, с чего это он стал обедать по забегаловкам, — сказала Елена словно самой себе, а потом поправилась: — То есть дешевым кафе. Без обид. Обычно Лёлик очень щепетилен в этом плане, — и пояснила, таинственно понизив голос: — Мы за глаза зовем его Лёликом, но в глаза — ни-ни. Все очень официально.

— Без обид, — ответила я, — там и в самом деле забегаловка. Мы обслуживаем за день около двухсот человек, из них сто пятьдесят — в обеденный перерыв. Только успевай поворачиваться.

— Этот опыт тебе пригодится, — заверила меня Елена. — Когда будешь мыть посуду и натирать ножи и вилки. Идем, я совсем с тобой заболталась, — и она быстрым шагом направилась в кухню.

— Но я умею готовить, — запротестовала я. — И умею разделывать мясо и рыбу.

— Подожди хвастаться, — бросила она через плечо.

В кухне уже полным ходом шла работа. Мы, стажеры, сбились в кучу, пока Елена представляла нам персонал: су-шеф Милан Бранкович, главный помощник Богосавеца, первый ротиссёр Ян Гудель, а по совместительству мастер гриля и фритюра, пуассонье — мастер по рыбе Йован Дуляй, смуглый ворчун Петар Костич — овощной мастер, готовящий салаты, закуски и гарниры, Сречко Любурич — повар выпечки и десертов, и повар первых блюд — Ринат Мигаязов. В большинстве своем повара были сербы, и переговариваться между собой предпочитали на своем языке, а не на русском.