Волшебство с ведьминым настроением
Шрифт:
Она задумчиво сделала глоток, потом посмотрела мне в глаза и сказала.
— Думаю, мы им почему-то мешаем, — и ещё один глоток. Всё, теперь пойдёт песня о заговоре. — Точно, они не могут нас пока убрать, всё-таки если убить известных ведьм, это сразу всколыхнет народ. А вот если дамы вдруг войдут в немилость, то потом исчезновение легко оправдать тем, что ведьмы просто уехали.
После следующего большого глотка ведьма скривилась и понеслась.
— Гнать их надо поганой метлой из нашего города! Понаехали неизвестно кто, неизвестно зачем, сидят неделю, портят девушек, на ведьм охоту открывают. Мы им покажем Мариша! —
Всё. Гасите свечи.
Глава 2
Утро началось с громкого стука в нашу дубовую дверь. Причём стучали уже в дом, а не в лавку. Наше странное строение имело некую веранду, которую расширили и переоборудовали в лавку, а из неё шёл узкий коридор в сам дом. Вот в этом узком коридоре, видимо, стояло много людей, потому как пыхтение, которое слышалось даже на втором этаже, не могло принадлежать одному человеку.
— Мариша, пойди скажи, что сегодня не работаем, — проскрипел голос из соседней комнаты. Конечно, как гнать всех поганой метлой так вместе, а как открывать так Мариша. — И воды принеси будь душкой.
Кое-как подвязала тёплый халат и налила воды. Утром после попойки со старухой лучше не спорить, ещё загрустит сгоряча.
Отдала воду и сама присела к ней на кровать. От того что почти не спала в голове стучало и слегка мутило.
— Голова болит, шепните и мне на воду, пожалуйста, — попросила старуху.
Да, быть неправильной ведьмой плохо. В основном все наши ведьминские заговоры от разных лёгких недугов хорошо приживаются в напитках, потому и торгуем мы в основном зельями. Но мои заговоры держаться только на еде, а утром после бурной ночи, от одного упоминания о завтраке могло замутить.
— Пей, девочка.
Внизу опять загрохотали, да так, что стены тряхнуло.
— Иди, выпроваживай, скажи им, мне тишина нужна.
После заговорённой воды стало лучше, и я поплелась вниз. А там из-под двери пополз дым. Нет, ну кто додумался жечь дом ведьм! Вот им мало было вчера. Легко их страха приложила, не проняло, мало им! Вот сейчас попляшете!
Резко распахнув дверь и собираясь уже хорошенько гаркнуть, я запнулась. Передо мной на корточках сидел их главарь и с его рук струился дым. За ним стояли двое плечистых ребят, а за ними, кажется, ещё. И все как на подбор — у одного лицо желтое, у другого синее, у третьего, красное, дальше палитра прерывалась. Это было так мило, суровые мужчины с мечами на поясах и хмурыми лицами выглядели, как спелые фрукты. Не выдержав, улыбнулась и фыркнула.
— Смешно, да? — угрожающе проговорил красный. — Зови ведьму, поговорим пока по-хорошему. Не спустится, достанем из постели.
— Красный, ты бы осторожнее с приказами в ведьмином доме, — напустив строгости, проговорила я. — А ты, желтый, кончай дым пускать, у нас тут не балаган и не ярмарка. Хотя…
Окинула взглядам первую троицу, и собиралась уже предложить, кто кем мог быть на ярмарке, но их жёлтый главарь резко вскочил и заслонил мне своими плечами и красного, и синего.
— Тащи сюда ведьму, — тихо проговорил он. — И обращайся к воинам по имени, девочка.
— Что же, я должна знать поименно всех пятнадцать… мальчиков? Да и так я вас хоть отличаю, а то все на одно лицо, честное слово.
Осторожненько отпихнув главаря и крепко прикрыв дверь, смело шагнула на красного.
— Так и быть, поговорю с вами, —
Вышла, а там цветник — лица от зеленого до малинового. И все хмурые, сопят, морщатся. Интересно, как они по улице шли? И совсем непонятно, почему тройной лошадиный заговор на рост гривы и обновление копыт дал такой эффект.
— Доброе утро, цветочки! — главное, понаглее, и улыбаться. Так, теперь пора дружбу заводить. — Малиновый, будь другом помоги мне на кухне с водой.
Ещё раз окинула всех лучистым взглядом и честно призналась.
— Буду вас лечить, — двое не выдержали, схватились за рукояти мечей, но взглянув поверх моей головы, неохотно отпустили. Ну вот, значит, за спиной уже есть друг, а я даже ещё лечить не начинала, приятно.
Подбадривая себя и стараясь не показывать виду, что страшновато находиться одной среди стольких разноцветных мужчин, потопала на нашу кухню-лабораторию.
Малиновый помог поставить воду, но не успела я с ним заговорить ушёл. Подумаешь, какой обидчивый. Малиновый, вообще, ему почти шёл. Да, как-то плохо получилось, не надо было доставать гримуар, там никогда ничего дельного не найти.
В прошлый раз градоначальника этим гримуаром изводили, хотели ему чесотку, а вместо этого он начал ходить и всех чесать. Подойдёт, поздоровается, начнёт говорить и тихонечко так то плечико у собеседника почешет, то ещё что и чем дольше разговор, тем сильнее чесал, под конец двумя руками: и спину, и живот. После того как госпоже Торкинс градоначальник почесал грудь, она объявила о помолвке и почти женила его на себе. Но тот вовремя одумался, извинился перед моей ведьмой, даже не помню за что. Выставив мою старуху перед собой, сказал госпоже Торкинс, что действовал не осознанно и ничего не успел даже пощупать и, более того, даже не помнит никакой груди. И шёпотом добавил, что у госпожи Торкинс её отродясь не было.
Да, пора исправлять проделки гримуара. Пока грелась вода, посмотрела по сторонам, к чаю нужно было что-то подать, а то никого не вылечу. Но вчера мы пакостили, а значит кроме варенья у нас ничего. Разложила земляничное варенье в две вазочки и тут наткнулась на свои булочки. Вчерашняя сдоба все ещё выглядела хорошо. Но знаю, что на второй день они и вполовину не такие вкусные, как в первый. Недолго думая, порезала булочки толстыми брусочками, раскалила сковороду и быстро подсушила до румяной корочки. То, что надо — брусочки хрустящие снаружи и мягкие внутри. Сложила их на два блюда, распростерла над ними ладони и пожелала, чтобы помимо хорошего настроения, брусочки даровали прежний внешний вид. Меня покачнуло, и я вцепилась в край столешницы. Как же неудобно быть слабой ведьмой, чуть переколдуешь и качает. Сама точно всё не донесу.
— Малиновый, помоги, пожалуйста! — крикнула я. Вежливость наше всё. Прошла минута прежде, чем яркое недовольное лицо вплыло на кухню. Цвет у лица стал насыщеннее, особенно на щеках почти красный. Ещё бы пар из ноздрей и можно пугать детей
— Господин Стечер, и никак по-другому, — грозно проговорило малиновое лицо. Я улыбнулась.
— Поднос с чашками твой, господин Стечер, — на такое лицо было просто невозможно злиться.
Он понёс в лавку кружки, а я поднос с брусочками и варенье. Не успели мы перешагнуть, через порог, как нас остановило грозное: