Воля Императрицы
Шрифт:
— Да я скорее бы разорвала этот твой драгоценный круг из ниток, который те сделала, когда сплела нас четверых в одно целое, — сказала Даджа. — Знаешь, иногда мне хочется, чтобы то землетрясение никогда не случилось. Чтобы ты не спряла нас воедино, чтобы сделать нас сильнее. Возможно, тогда не было бы так больно сейчас, если бы я не ожидала, что ты будешь знать меня так же хорошо, как я сама. Если бы я не ожидала, что ты будешь знать, как трудно мне терять коттедж Дисциплины!
— Значит ты меня так наказываешь, не пуская меня в свой разум. Ладно, — парировала Сэндри. — Дуйся. И не важно, что вы трое бросили меня здесь…
— Ты сама сказала, что нам следует отправиться
— Вы ни разу не остановились, чтобы спросить, не сказала ли я это потому, что вы все так сильно хотели уехать! — Сэндри сжала руки в кулаки. — Никто из вас даже не указал на то, что это нечестно — когда вы все уедете. Вы просто сказали «О, хорошо, спасибо, Сэндри, старушка, мы тебе привезём подарков из-за границы» — и укатили прочь. Ну и ладно! Добро пожаловать домой, оставьте подарки себе, и если хочешь поговорить, то напиши письмо или приходи лично. Не только ты можешь закрываться от других, знаешь ли!
Она развернулась, чтобы торжественной удалиться, затем помедлила, и развернулась обратно.
— И Дедушка приглашает тебя на ужин завтра в шесть вечера.
Даджа моргнула, ошарашенная неожиданным поворотом разговора, затем кивнула.
— Отлично! — воскликнула Сэндри, и вышла.
Даджа потёрла виски. «Добро пожаловать домой», — устало подумала она. «Все изменилось, ты только что расстроила свою сестру-саати, всё не так, как надо, добро пожаловать домой».
Голова Трисаны Чэндлер всё ещё ныла, пока она шла вслед за вёзшей её багаж телегой вниз по Улице Чизман. Последние несколько дней после её возвращения домой прошли трудно. Трудно было отдавать её очень юную ученицу, Глаки, на попечение Ларк, названной матери Трис, для надлежащего воспитания в Спиральном Круге. Трис никогда бы не призналась, но она была тронута до глубины души слезами Глаки, когда та узнала, что Трис сможет лишь навещать, но не жить с ней. Также было больно оставлять её пса, Медвежонка, с Глаки и Ларк. Трис и Медвежонок были семьёй Глаки с тех пор, как умерла мать девочки — было бы жестоко лишать её ещё и собаки, и Трис это знала. По крайней мере Глаки свыклась с отсутствием наставника Трис. Нико общался с Глаки, когда на то была необходимость, но только Трис и Медвежонок играли с ней, купали её, выслушивали её уроки и несли ответственность, когда первые уроки магии Глаки шли наперекосяк.
Всё это само по себе было бы трудно для Трис. К этому она готовилась по дороге домой. К чему она не была готова, так это к эффекту, который оживлённый портовый город и оживлённый храмовый комплекс окажут на её способность видеть приносимые ветром образы. Когда она начала этому учиться, Трис считала везением, если удавалось увидеть какой-нибудь образ дольше, чем на одно мгновение. После двух лет обучения этому навыку Трис лишь слегка улучшила ясность и длительность образов, в среднем получая один или два образа с каждой попытки. Долгие недели пути на север, непрекращающаяся практика и небольшое число доступных образов оставили Трис открытой. Лавина гораздо более чётких видений накатила на неё, когда их судно вошло в гавань Саммерси. Она почувствовала, как корабль коснулся причала, пока её рвало за борт. Глаки и пёс помогли ей сойти на берег. Теперь Трис шагала вслед за телегой с багажом, используя её в качестве барьера против ветра и образов, чтобы её расстроенный желудок больше не бунтовал.
Трис не была похожа на кого-то, кто овладел магией, которая не давалась
— Не держись так крепко, — хрипло прошептала Трис существу.
От постоянной тошноты у неё першило в горле. Ей потребовалось провести три дня в кровати, чтобы заставить свои продвинутые магические навыки больше не кружить ей голову.
— Они тебя полюбят. Все тебя любят. По крайней мере, они будут тебя любить, если ты не будешь есть их дорогостоящие порошки и предметы.
Стеклянное существо расправило блестящие крылья, чтобы удержать равновесие, и стало очевидно, что оно являлось стеклянным драконом. Существо издало звенящий звук, похожий на звон чистого хрусталя.
— Нет, ты почти никогда не желаешь зла, — ответила Трис.
Хотя она не могла в точности понять существо, которое она назвала Чайм, этот разговор у них был не впервые.
— Но ты всегда ешь всё, что, на вид, способно придать цвет твоему пламени, а потом большую часть отрыгиваешь обратно.
Хотя гуртовщик завернул телегу в ворота дома номер 6, Трис задержалась позади, волнуясь перед тем, как вновь увидит своих сестёр. «Только вспомни всех тех южных магов, которые узнали, что я могу немного видеть, или намного слышать, на ветрах», — напомнила она себе. «Как они вели себя, будто я что-то у них украла — будто я собираюсь украсть! Как они твердили, что я считала себя лучше них, пока я боролась с вызываемой головными болями тошнотой. Как они начали прятать свои записи и закрывать двери, если я проходила мимо. Хочу ли я, чтобы Сэндри и Даджа так же переменили ко мне отношение? Хочу ли я, чтобы они решили, будто я считаю себя лучше их, лишь потому, что могу сотворить один особый трюк?»
«Когда я начала, всё было не так плохо», — думала она, заставляя себя войти в ворота. «Когда люди не знали. Но потом всё раскрылось, когда я заранее узнала, что Глаки упала и сломала руку. После этого они все решили, что я буду ими помыкать».
Она посмотрела на дом. К ней шли две девушки — чёрная и белая. На одной из них был кузнечный фартук; другая была одета как дворянка. Обе улыбались так же неуверенно, как сама Трис. Трис встала, хмурясь. На миг эти двое были незнакомками, гладкими и элегантными существами, которые двигались так, будто были уверены в себе. За их спиной стоял трёхэтажный дом с аккуратно высаженными полосками сада спереди, хорошим железным литьём вокруг окон и крепкими пристройками по обе стороны. Даже район был дорогим.
«Они выглядят так, будто весь мир принадлежит им», — уныло подумала она, поражённая до глубины души. «И разве нет? Даджа смогла позволить себе этот дом, благодаря своей работе с живыми металлом. Сэндри — богатая. Когда Браяр вернётся — если он вернётся, — он тоже будет богатым, благодаря работе с миниатюрными деревьями. Это я — бедная. Я никогда не впишусь здесь так, как они».
— Я буду твоей домоправительницей, Даджа, — внезапно сказала она. — Я не буду иждивенкой. Я заработаю на своё проживание.