Воля под наркозом
Шрифт:
– Я пока одну возьму, – Кругленький вернул второй том, степенно попрощался и бочком выскользнул за дверь.
Пока хозяин провожал гостя, я взял отложенный в сторонку второй том: «Столпы земли» Кена Фоллетта. Действительно, стоящая вещь.
Чехов вернулся, оживленно потирая руки. Я не удержался от реплики:
– Колоритные у тебя знакомые. Он что, агент? Или как там у вас эта должность называется?
Чехов хохотнул, упал в жалобно заскрипевшее кресло.
– Поясняю популярно. Первое. Агентов в квартиры не приглашают. Второе. Агентов специально никому не представляют. Третье. Коля Кругленький – мой бывший сосед. В прошлом – токарь высшего разряда, головастый мужик. Мудрый. И духом силен, даже на зоне не сломался. Микола не
– Я так понял, он кого-то убил?
– Ага. По ошибке топором зарубил. Пошли ужинать.
– Не понял? – не унимался я, догоняя Чехова в коридоре. – Как можно зарубить топором по ошибке?
– Можно, док. И не такое можно. А на Миколу ты не косись. Он мужик честный, сам с повинной пришел. А что ошибся, так с кем не бывает? Темно было, думал теща, оказалось – жена. Порежь лучше сырок. А я воду для пельменей поставлю.
Сколько знаю Чехова, не могу понять, когда он шутит, а когда говорит всерьез.
– Так вот, – Юрий Николаевич вынул стопки, бутылку водки, поймал мой протестующий взгляд, ухмыльнулся, – без этого, брат, хорошего разговора не получится. А сказать мне есть много что интересного. Пока ты дрых… Да ладно, не оправдывайся. Кобель кобеля завсегда поймет. О чем я, значит? Ага, так вот, пока ты дрых без задних ног, мы с Колей Кругленьким работали в поте лица. Но об этом потом. Скажу только, что чутье меня не обмануло. А пока расскажу тебе любопытную историю с научно-фантастическим уклоном. Эдакую историческую сказку.
– Так это сказка, научная фантастика или историческая справка? – потребовал я уточнения.
– Ты к словам не придирайся. От названия суть истории мало изменится. А вот как ее воспринимать, сам решай. – Чехов поднял стопку, я, смирившись с необходимостью возлияния, последовал его примеру. – Ну, будем.
Полковник одним махом опрокинул содержимое стопки внутрь, прислушался к ощущениям, довольно выдохнул:
– Хорошо пошла!
Некоторое время мы молча поглощали еду.
– Ну, между первой и второй, как говорится… – Чехов поднял бутылку.
– Николаич, – взмолился я, – пощади. Ты же знаешь, я вот так, по-вашему, не могу.
– А никто тебя и не заставляет, – резонно заметил Чехов. – Ты, главное, компанию поддержи. Я сам теперь, можно сказать, умеренно выпивающий. Клянусь, за три недели – ни-ни, только пиво. Ну, твое здоровье! Стопочку-то подними, дорогой товарищ, уважь старика, – он прищурился.
Я пригубил, потянулся за закуской, прикидывая, насколько реальна лично для меня угроза алкоголизма, если я так легко попадаюсь на удочку «Я тебя уважаю. А ты меня?»
– За тобой история, – поспешил я напомнить, едва полковник положил вилку.
Тот сыто рыгнул, достал сигарету, вальяжно чиркнул зажигалкой.
– Не боись, тебя спаивать в мои намерения пока не входит. Не доверяю я другим врачам.
– А мне, значит, уже доверяешь?
– В меру. По крайней мере, знаю, что если не вылечишь – все доктора по сути немного шарлатаны, – то уж на тот свет точно не отправишь. По дружбе. Слушай лучше сказку. История человечества, как тебе, вероятно, известно, – это, по сути, история войн: объявленных или необъявленных, локальных или крупномасштабных, холодных или, хм, с огоньком. Трудно сказать, кому первому пришла в голову эта гениально-бредовая идея… Мне, во всяком случае, имя этого человека неизвестно. Дело в том, что военачальники всех времен и народов сталкивались с одной и той же неразрешимой проблемой. А именно с человеческим фактором.
– То есть?
– Сейчас поясню. Пока доблестные воины рубили друг друга почем зря мечами и боевыми топорами, еще куда ни шло. Вот тебе враг, а вот – друг, товарищ и брат по оружию. Но даже и тогда шпионам или, например, курьерам приходилось несладко. Представь себе, выбрасывается разведывательно-диверсионная группа где-нибудь в тылу противника…
– Эк ты перескочил, от боевых топориков к РДГ.
– Да это не важно, важна суть, понимаешь? Возьмем, к примеру, Вторую мировую войну. Забрасывают нашего человека на нашу же оккупированную немцами территорию. Пробирается в деревню к какой-нибудь бабушке, которая его накормит, напоит, от врагов в подполе спрячет. Все просто. «Бабуль, немцы есть?» Бабуля охотно расскажет, что знает, да еще пойдет пошукает, с соседями пошепчется, чтобы родной армии или партизанам помочь. Но это пока боевые действия велись на нашей территории. Когда же немцев и их союзников стали теснить, ситуация резко и непредвиденно изменилась. Наши же перли вперед со страшной силой, не было ни времени, ни возможности просчитать действия, подготовить базу для диверсионной работы в тылу противника, на его территории. Прикинь, выбрасывают нашего диверсанта где-нибудь под Берлином. Пробирается он в немецкую деревню, и что? Спросить: «Немцы есть?» Да там кругом немцы. Есть, конечно, сочувствующие, да как их распознать? А тут еще еда кончилась, устал, приболел, трое суток, почитай, без сна. Вот и гибнет диверсант, задание своего командования не выполнив.
Мне пока было непонятно, каким боком деятельность разведывательно-диверсионных групп могла быть связана с событиями дня сегодняшнего. Тем более с событиями, произошедшими не с какими-то там шпионами, а со мной. Там – шпионские страсти, а тут – «люблю, трамвай куплю». Где связь, спрашивается? Но я пока предпочитал помалкивать о своих сомнениях. Тем более что «сказка на ночь» в сольном исполнении полковника меня заинтриговала.
– Впрочем, – продолжил Чехов, воодушевленный моим вниманием, – людей у нас никогда не жалели. Да и большие потери среди РДГ, то бишь разведывательно-диверсионных групп, были загодя запланированы. Поэтому и выбрасывали их не две-три, а по десять-пятнадцать зараз. Кто-то на врага нарвался, кто-то с голодухи загнулся. Выполнила одна группа из, скажем, десяти поставленную задачу – цель считается достигнутой. И не важно, какими средствами. А что до погибших, так они же солдаты, работа у них такая, а на место одного погибшего двое других найдутся, страна большая… Но если в качестве диверсанта можно использовать практически любого сообразительного парнишку, наскоро прошедшего усеченный вариант «курса молодого бойца», то на подготовку крутого спеца требуются годы, в лучшем случае месяцы. Поэтому профессиональных летчиков или, к примеру, снайперов старались беречь, чтобы использовать длительное время и с максимальной отдачей. Начали препараты всякие использовать, типа колы. Сначала американцы стали скармливать его своим летчикам, потом и нам поставлять.
– Ну, что такое кола, я знаю. Но ведь этот транквилизатор, а по сути легкий наркотик, взбадривает человека на достаточно короткое время.
– Вот именно. Скушал такую наркотическую «конфетку» в шоколадной обливке – и несколько часов отменной работоспособности тебе обеспечено. Почувствовал приближение усталости – скушал еще конфетку. Но сколько может человек так выдержать, да при этом отменную реакцию сохранять? Сутки, двое, трое? А дальше?
– Да за это время можно сто-о-олько наворотить!
– Ситуации бывают разные. А что, если за эти трое суток не успел завершить операцию? Или скрываться пришлось? На четвертый день уже никакая кола не поможет. Организм потребует отдыха, пищи, тепла…
– Питья, – подсказал я, вспоминая свое состояние не далее как сегодня утром. И это при том, что спать урывками я все-таки умудрялся, а ел и пил вдоволь. И не нервничал, а сплошное удовольствие получал. Единственное, что меня заботило, это прибыть вовремя в клинику да пациенту в вену вместо глюкозы ненароком це-два-аш-пять-о-аш не вкатить.