Вооружен и очень удачлив. Трилогия
Шрифт:
— Кто?! — окончательно насторожился черт.
Вот это сюрприз. Получается, что, кроме нашей троицы, щеголеватого красавца-демона никто не видел? Уф, надеюсь, это не групповая галлюцинация на почве хронической переработки. Некоторые видения тоже могут оставлять в нижнем слое реальности слабые следы.
— Расслабься, — отрезал я. — Раз Ифитореля тебе не представили, то, значит, не положено. Толкай с крыши своего лунатика хоть десять раз. Мне-то что. Перестараешься, сам будешь объясняться с начальством.
Естественно, после этих слов поваренок заколебался. Колебался
— Порядок, — доложил он мне, потрясая в воздухе банковской упаковкой с паундами и мешочком с новым реквизитом. — Кстати о лунатике. — Третий с поистине королевским прищуром повернулся к поваренку: — Крыша пуста. Думаю, вы перебрали на кухне графского «кальвасила», друг мой. Или приняли за живого человека одно из замковых привидений. Ладно, ладно, не станем выносить сор из избы, я никому не скажу.
Клянусь рогами — даже я почти поверил.
Несчастный полевой работник 523-го филиала отреагировал правильно: он быстренько ускакал из гостиной обратно в камин.
— Как же так?! — встревоженно сжала кулачки Вторая. — Куратор! У нас непредвиденный сбой?
— Это действительно был Ниацин Коваль, — горестно признался администратор. — Шлялся, собака, по крыше, как ни в чем не бывало. Спасибо, глаза не открывал — не до конца отмерз, видать. Вот прокол, так прокол! Кто ж знал! Проклятый аптекарский сынок пропитался своими травяными настоями, как губка, и теперь выпадает из анабиоза, когда его душеньке вздумается!..
— Успокойтесь, мы что-нибудь придумаем, — пообещал я. — Привяжем его. Будем каждые несколько часов проверять.
— Я могу Ниацина в свой шкафчик спрятать, — поддержала меня Вторая. — Все равно время от времени приходится туда заглядывать. То губы подкрасить, то кофточку поменять… сами понимаете.
— Ничто так не украшает будуар хорошенькой девушки, как мужчина в шкафу, — не моргнув глазом, изрек Третий.
— Спасибо, ребята, — растроганно сказал куратор и шумно, с облегчением высморкался.
Я понял, что, скорее всего, идея использовать Ниацина принадлежала целиком ему. Следовательно, за прокол отвечал бы тоже он.
— Ладно! — Голос в наушнике звучал уже гораздо бодрей. — Пора бы родственникам уже и обнаружить тело герцогини. Третий, Пятый, отправляйтесь в свою комнату, лишний раз светиться ни к чему. Вторая! Как только они достаточно удалятся, ори во всю мочь, созывай господ. Твои показания таковы: хозяин послал тебя вниз в гостиную за…
— Нитками! — подсказала чертовка. — Пуговицы пришить!
— Только не пуговицы! — взревел раненым слоном Третий, инстинктивно прикрывая живот. Видно, грозные обещания нашей красавицы еще не выветрились из памяти толстяка.
— Хорошо, — покладисто согласилась Вторая и ехидно улыбнулась. — Послал за Библией.
— Ты спустилась к камину и нашла бездыханное тело.
— Гробовщика зовем на утро? — деловито осведомился Третий.
— Совсем забыл! — В наушнике раздался характерный звук удара ладонью по лбу. — Тор уникальный город в плане траурных обычаев! Рассчитывать
Я молча кивнул и дернул за рукав Третьего — пора.
Спустя минуту из гостиной полетели истошные вопли, заставившие родственников спешно покинуть свои комнаты и мчаться на зов. Что-что, а орать Вторая умела и любила.
Наслаждаясь виртуозно исполненным криком диапазоном в пять октав, мы с чувством выполненного долга неспешно покинули помещение, будучи в полной уверенности, что покойная пани Атенборо лишь первая ласточка в стайке запланированных жертв, и даже не представляя, какой сюрприз приготовила судьба.
Хотя тревожный звоночек прозвенел уже тогда: вернувшись в комнату, я случайно споткнулся об угол прикроватной тумбочки, и она — клянусь! — недобро блеснула начищенным замочком, ехидно вывалив из ящика длинный полосатый язык давно не стиранного шерстяного носка.
Тор. Час до полудня
Забыв о том, что лето давно кончилось, золотое светило щедро изливало с неба потоки тепла. Город нежился в его лучах и млел под лаской, словно разморенный кот, подставляя солнышку свои улицы, медные крыши и каменные ступени.
Уйдя с душной площади, Квайл поправил наплечник и протиснулся в узкий прохладный переулок. Мыло здесь, конечно, покупать некому, но зато можно немного передохнуть. Вот уже второй день он безуспешно разыскивал дом Ааруса Густа, о котором якобы все знают, и пришел к неутешительному выводу, что алхимика действительно знали все, но никто не имел понятия, где именно он обретается в данный момент.
Безуспешно опрашивая прохожих во время торгового вояжа по улицам, Квайл пришел в отчаяние — кажется, он поговорил с каждым жителем Тора старше пяти лет и теперь пошел по второму кругу. Впору заподозрить Ааруса в связи с нечистой силой: он изредка обедает в «Обжорке», покупает специи по вторым четвергам месяца в Торговом ряду, любит пройтись под дождем вдоль защитной стены Цитадели, иногда болтает с моряками в порту, но не имеет постоянного жилища и непонятно откуда берет деньги.
Как карикатурная противоположность призрака, появляющегося по ночам и исчезающего с наступлением утра, алхимик мелькал среди людей светлым днем и бесследно исчезал с последним лучом солнца.
Квайл с досадой влез в тяжелый наплечник и боком, как краб, начал выбираться из переулка. Чиркнул по стене, счистив с нее весь мох на уровне плеч, споткнулся о торчащий из мостовой камень, упал. Чертыхаясь, встал, собрал рассыпавшееся мыло, водрузил его обратно и ставшим уже привычным жестом прижал ладонь к бедру — на месте ли планкит?