Вооружен и очень удачлив. Трилогия
Шрифт:
Бережно отложив в сторону пару если не близнецов, то, по крайней мере, родных единоцветных братьев, я грустно почесал рог, и тут из помывочного отсека донесся тонкий вибрирующий сигнал — дали долгожданную холодную воду. Ура!
Галопом доскакав до кабинки, я до отказа открутил кран и блаженно зажмурился под прозрачной освежающей струей, но приятное расслабленное состояние было злодейски нарушено хриплым голоском домашнего водяного, в просторечии именуемого душевым.
— А жрать? — сварливо рявкнули над ухом.
— Вчера только оставлял! — возмутился я, приоткрывая
— Вот и приходил бы вчера! — отрезал душевой с самоуверенностью монополиста. — Эксплуататор проклятый!
Я хмыкнул от такой наглости и тут же получил полные уши воды — душевой насмешек не терпел.
— Жрать! — категорично повторил он. — А то холодный кран заткну!
— Погоди! Дай хоть домыться! — возмутился я.
— Ногой заткну! — пригрозил душевой. — Нет, даже обеими ногами!
Я, как был, наполовину намыленный, полез из кабины прочь. Искать какую-нибудь еду. Одну ногу в кране я бы еще вынес, но обе — это уже чересчур.
Те, кто не встречался с душевыми лично, ошибочно представляют их себе как миловидных существ с влажными блестящими кудряшками и розовой, скрипучей от постоянного мытья кожей. Следуя той же логике, самое чистое существо на свете — это слесарь-сантехник.
На деле типичный душевой представляет из себя мелкого сморчка в резиновых сапожищах до колена, мотком проволоки под мышкой, вечной колючей щетиной, ржавчиной под ногтями, нечесаной гривой цвета пакли и хронически нудным характером. Пахнет это прекрасное создание стоячими водами. И хотя некоторые эстеты деликатно именуют данный запашок «речной свежестью», сквозь тинные тона отчетливо пробиваются нотки тривиального канализационного засора.
Грустно, но приходится признать: моя собственная, можно сказать, родная домашняя нечисть относится ко мне совершенно наплевательски.
Наверное, я слишком мягкий по характеру. Вот у моей напарницы Второй совершенно иная ситуация: ее нахлебники ходят по струнке, лишний раз боятся кашлянуть и по утрам приносят строгой хозяйке кофе в постель. Что же касается лучшего друга, то Третий и вовсе проживает в гордом одиночестве, ибо не родилась еще на свете зверушка, способная выжить в нелегкой борьбе с этим прожорливым хозяином за кусок еды.
Тихо бурча под нос и придумывая страшную кару для распоясавшейся домашней нечисти, я побрел на кухню, оставляя за собой мокрую дорожку следов. Зоркий взгляд, брошенный на скудное холостяцкое хозяйство, выделил среди хаоса несколько предметов, идентифицированных мною как потенциально пригодные для еды.
К сожалению, более внимательный осмотр сократил их количество до одного.
Остатки психоделически синей колбасы отпали сразу— за это угощение душевой не то что ногами, задом трубу заткнет. Два одиноких огурца, стыдливо скорчившиеся в углу подоконника на тарелке и мастерски задрапированные пучком укропа, выглядели как прошлогодние покойники и пахли примерно так же. А вот вчерашний бутербродик, забытый на столе, оказался вполне ничего, даже не покоробился, держится молодцом. Винишко и вовсе свеженькое, практически только что открытое — еще головная боль от вечерней дегустации не прошла.
Пусть проклятый нахлебник подавится, очень уж освежиться хочется.
Тарелка была торжественно внесена в санитарный отсек. Огрызок бутерброда заставил зажравшегося наглеца недовольно поморщиться, но початая бутыль плодово-ягодного была принята более чем благосклонно.
Поворчав для порядка, душевой сцапал угощение и удовлетворенно забулькал в углу.
Вернувшись в душевую кабину, я принял исходное помывочное положение и некоторое время терпеливо ждал.
Тишина. И сухо как в пустыне.
— Ну! Где вода? Ты же получил обещанное! Или все-таки посмел заткнуть трубу, дрянь вонючая?
— Да я фуф не фри фем! Ее фыкуфили! — не прерывая бодрого чавканья, равнодушно поведал душевой уже откуда-то из стены.
— Что? — не понял я. — Отставить хрюканье, говори внятно! Почему холодная вода не течет? Ты долго собираешься издеваться?
— Выключили ее… о… о…о… — Короткая фраза скользнула по потолку и выплеснулась из сухого крана, дразня хвостиком прицепившегося эха.
— Выключили?! Ах ты, мерзкий сортирный барабашка! — разозлился я. — Ты же заранее должен был знать! Я весь в мыле засохшем! Почему не предупредил?!
— Ага! — хихикнули из унитазного бачка. — Хрен бы ты тогда мне поесть дал!
Смыв с себя корку подсохшей пены кипятком под надрывные завывания «Ой, рыбина-а кудрявая-а-а-а…» счастливого душевого, я громко пообещал в самое ближайшее время угостить кое-кого пирожками с отравой, вытерся и, пыша одновременно телесным и душевным жаром, отправился одеваться.
Любовно составленной «пары» носков на месте не было.
Кошки Шивы тоже — вот странное совпадение!
Натянув на копыта то, что осталось от былой роскошной коллекции, я впрыгнул в раздвоенные по подошве ботинки, застегнул полевую форму, тихо выругался и еще минут десять потратил на то, чтобы отчистить камуфляж от налипшей серой шерсти.
Здравствуй, воспетое поэтами романтическое время — весна! Пришла, долгожданная ты наша, пора любви и кошачьей линьки!
Закончив приводить себя в порядок, я мельком глянул в зеркало, полюбовался нашивками, стряхнул с рогов пылинки и пригладил волосы.
— Краса-а-авец! — ехидно протянул в наушнике голос курирующего администратора. — Чистый, аккуратный — хоть картину рисуй! Только напрасно ты, Пятый, так старался. Полевой комбинезон не понадобится. Работенка сегодня предстоит несколько… э-э-э… специфическая…
— И в чем специфика? — насторожился я.
— Если коротко, будешь сопровождать смертное лицо мужского пола из пункта А в пункт Б.
— И только-то? — оскорбился я. — С каких это пор Организация выполняет функции охранного агентства? Я полевой работник шестого ранга!
— Слушай, сынок, хватит привередничать. Дали работу — делай ее. Сейчас не до тебя, других проблем хватает.
— Ага, — загорелся я. — Ловлю на слове! Значит, про масштабную боевую операцию все правда! Недаром в общаге по углам шушукаются! Расскажите подробности, до смерти любопытно.