Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
Мы так погрузились в его рассказ, что забыли о презервативе. Вдруг блеснула ослепительная вспышка, сопровождаемая кислым дымом. Было поразительным, сколько взрывной энергии содержалось в чайной ложке этого порошка. «Сорок шесть минут, — отметил наш инструктор, посмотрев на часы, — достаточно времени, чтобы скрыться без хлопот».
Затем мы пошли в поле, чтобы проверить работу механизма замедленного действия на самодельной бомбе. Бомба была ничем иным как стеклянным кувшином, частично наполненным химической смесью. Презерватив был подготовлен тем же способом. Он был завязан узлом, помещен в кувшин, который был плотно закрыт крышкой.
Мы стояли рядом как гости на вечеринке Гея Фоукса, ожидая начала фейерверка. Я наслаждался видом звёздного неба над нами
Пока мы ждали, Джек напомнил нам, что действия, которые мы готовимся предпринять, не должны приводить к ранению или гибели людей. Нашими целями должны были быть неживые объекты.
— Мы посмотрим, как дела пойдут дальше, — сказал он, — но если кто-нибудь из вас знаком с рассказами Дамона Руньона, вам должны быть известны его начальные строки: «Нет в мире лучшего зрелища, чем дюжина мертвых полицаев, лежащих в сточной канаве». Ну, когда полиция ведёт себя как фашисты, я должен признать, что разделяю это чувство.
Билли подшучивал над ним, что он должен высказываться осторожнее, иначе у него будут неприятности с нашим руководством. Тогда я впервые услышал от Джека Ходжсона фразу, которую в последующие годы слышал бесчисленное количество раз: «Ну и пусть меня собьют в ярком пламени».
Он вновь посерьёзнел и предупредил нас о том, что мы должны придерживаться политики АНК и избегать человеческих жертв. Он отметил, однако, что если правительство будет продолжать нынешний курс, тогда, как это уже было с борьбой в других странах, например, на Кубе и в Алжире, нам придётся «снять перчатки». Я вспомнил Альфа с его «причиной и следствием» и увидел связь между Шарпевиллем и рождением МК. Но намерены ли мы были просто оказать давление на правительство, чтобы заставить его осуществить перемены, или мы хотели свергнуть его? Если последнее, то как? В то время я очень туманно представлял себе эти вопросы. Оглядываясь назад, и исходя из того, что Джек и другие руководители сказали нам, я понял, что стратегия ещё не была отработана до конца. Главным в умах практически всех нас была необходимость нанести ответный удар и этим показать, что режиму апартеида может быть брошен вызов.
Раздался громкий треск, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Кувшин разлетелся на части. Мы ожидали более громкого взрыва. «Чёрта с два, — ответил Джек, — мы не хотим привлекать нежелательного внимания». Дальше он объяснил, что необходимо использовать более прочные емкости для того, чтобы химическая реакция вызвала более мощное давление, нежели получаемое в стеклянном кувшине.
После приезда Джека мы получили указания от Национального верховного командования из Йоханнесбурга. Дата проведения первых операций МК была назначена на 16 декабря 1961 года. Когда Кеник Ндлову сообщил нам об этом, послышались приглушённые возгласы одобрения. Этот день, известный в народе как «День Дингаана», был провозглашен правительством выходным днём. Он был переименован в День согласия в память о «битве у Кровавой реки», где 16 декабря 1838 года буры нанесли тяжёлое поражение «импис» — бойцам короля зулу Дингаана. Буры поклялись богу, что они сделают этот день священным, если он отдаст врагов в их руки.
Мы получили указание атаковать правительственные здания, особенно тех ведомств, которые были связаны с политикой апартеида. Нам также напомнили о необходимости избегать человеческих жертв. Вечер за вечером мы растирали химикаты в задней комнате аптеки Стива. Нам нужно было 20 килограммов «смеси Джека» для того, чтобы сделать четыре бомбы. Это была довольно тяжёлая работа. Вместе с тем, этими химикатами, которые оставляли отчетливый пурпурный след, легко было запачкать одежду и кожу. Поэтому нам нужно было быть чрезвычайно осторожными, чтобы не оставить за собой цепочки следов.
В то время в дом Роули и Джеки, в котором я жил, часто приезжал фотограф из Питермарицбурга, который заинтересовался КОД. Его имя было Том Шарп, и он позднее стал знаменитым автором фарсов.
Всё внутри машины было покрыто тонким слоем пыли от химикатов, которые, очевидно, просыпались во время транспортировки. Я тут же придумал объяснение о перевозке окрасочного оборудования одного из своих друзей и поспешил помочь вычистить машину. Я обругал себя за неосторожность, очень надеясь, что другие не повторят моей ошибки.
К 16 декабря мы были готовы. Мы аккуратно обернули каждую бомбу в рождественскую обёрточную бумагу и передали их различным боевым группам. Я встретился с Бруно и с глубоким неудовольствием обнаружил, что тот сильно пьян. В ответ на мой вопрос он раздраженно щёлкнул языком и сказал, что выпил только одну порцию. Целью для нашей группы был большой правительственный комплекс, из которого чиновники апартеида осуществляли полный контроль над тысячами африканцев, пытавшихся найти работу или получить разрешение на проживание в Дурбане. Это место охранялось подразделением муниципальной полиции, которую из-за цвета их формы прозвали «чёрные Джеки». Мы заметили, что ближе к ночи им становится скучно, и они садятся вместе около костра, попивая пиво. Мы уже спрятали мешки с песком в высокой траве около бокового входа в здание. Сразу же после полуночи наша группа осторожно приблизилась к зданию. Бруно подготовил взрыватель замедленного действия и приготовился в последний момент влить кислоту. Я подошёл с другой стороны дороги, держа в руках «рождественский подарок». Третий подрывник возился с мешками с песком, а четвертый наблюдал за обстановкой вокруг. «Чёрные джеки» были погружены в беседу на другой стороне здания.
Я снял обёрточную бумагу и положил созданную нами бомбу к двери. Бруно положил капсулу с кислотой в презерватив, содержащий воспламеняющий порошок, и привёл бомбу в боевую готовность. Мы обложили бомбу мешками с песком, чтобы направить взрывную волну вовнутрь, после чего растворились в разных направлениях.
Я пошёл прямо домой. В доме Роули уже не было света. Я плюхнулся в кровать, но не мог заснуть. Я остро осознавал, что в этот день мы творили историю, а также размышлял, как воспринимают это другие. Я чувствовал облегчение от того, что наше подразделение выполнило свою задачу без потерь, но понимал, что успех зависит от того, насколько успешно сработает взрывчатка. «Конечно, она взорвётся, — в сотый раз говорил я себе, — техника столь проста».
Плакаты, провозглашающие создание «Умконто ве сизве», появились на улицах города одновременно с первыми операциями. В них подчёркивалось: «В жизни каждого народа приходит время, когда остаются только два выбора: покориться или бороться. Это время пришло в Южную Африку. Мы не покоримся, а будем сражаться всеми средствами, которые у нас есть, в защиту наших прав, нашего народа и нашей свободы».
Заголовки на всю страницу в газетах сообщали об успешных взрывах бомб в правительственных зданиях в Йоханнесбурге и Порт-Элизабет. Дурбан упоминался слабо.
Взрывные устройства были подложены к главному бюро по выдаче пропусков и к Департаменту по делам цветных и индийцев, а также к зданиям муниципалитетов. В нескольких местах начались небольшие пожары, но бомбы не взорвались.
Билли и Кеник особенно рассердились на Бруно, который готовил небольшие порции химикатов для взрывателей замедленного действия. Было похоже на то, что составы были приготовлены неверно. Когда Бруно за несколько часов до операции передавал им устройства замедленного действия, они оба заметили, что он был сильно пьян. Бруно предупредили, что он пьёт слишком много и что это больше нетерпимо.