Воплощенные
Шрифт:
Серое полотно сминалось, вздымались темные громады, накатывались друг на друга, слепя яркими всполохами и пугая жутким грохотом.
Первые, робкие капли упали мне на лицо, когда я вошел в пустоту перехода.
Вышли мы уже на другом берегу Мертвой реки. Сейчас она уже не оправдывала своего названия. Ветер здесь был потише, но дождь хлестал, одежда промокла в одно мгновение.
Все-таки мора! Время в переходе текло как-то иначе.
– На холм! – крикнул я, стараясь переорать очередной раскат грома. Ноги вязли
Не знаю, о чем думали остальные, но я благодарил неизвестных предков Дарии, которые оказались щедры к своему потомку. Если бы не они, я мог вполне потерпеть поражение, встретив чужих, или погибнуть, очень не вовремя оказавшись в самом сердце Пустоши.
Дождь прекратился как раз в тот миг, когда мы, грязные и уставшие, взобрались на холм. Это была самая длинная четверть лара в моей жизни.
Растянулись на влажной траве, подставляя тело под жаркое солнце. Небо очистилось быстро, будто огромной рукой стерло темные разводы.
Танраш попытался принюхаться, выискивая невидимого врага, но тут же, чихнув, смешно прикрыл нос лапами. Запахов было много, они переплетались, наслаивались друг на друга, туманили разум одуряющей пряностью.
Запахи и звуки. Трели, щелканье, кваканье, вой…
– Надо уходить, и как можно скорее, – облек в слова мои мысли Лимео. – Пока нас не съели.
Вместо ответа я тяжело поднялся. Съесть, конечно, не съедят, но сейчас мы были едва ли не слепыми и глухими. Что толку иметь хорошее зрение, великолепный слух и тонкий нюх, если ими невозможно воспользоваться.
– Я не сделаю и шагу, – чуть не плача выдала Дария, жалобно глядя на меня.
Бедная девочка. Мы с Лимео едва передвигались, что же говорить о ней.
– Извини, кутена, – прозвище вырвалось само (а ведь я хотел ее только подбодрить), пришлось продолжить беспечно, будто и не заметив очередного обещания во взгляде княжича, – но придется. Пройдем чуть дальше, найдем место для стоянки.
– Я не могу, – всхлипнула она. – Я правда не могу.
– Да и не надо, – неожиданно раздалось справа от нас.
Я среагировал быстрее, чем понял, с кем мы столкнулись. Схватив девушку за руку, потянул влево. Мы не сделали и десятка шагов. Из зелени в полный рост поднимались воины.
Назад, к Пустоши, но и там были воины. Куда ни глянь, они везде. Серебряная спираль на одних килорах, голубой круг с белой сердцевиной – на других.
Мне стоило сказать отцу спасибо. Более удачное время и место для последней сцены трудно придумать.
– Отправляй отцу вестника! – крикнул я Лимео. То, что мы попали в ловушку, из которой самим не выбраться, было понятно и без слов.
– У меня больше нет! – хрипло выдал Лимео то, что я знал и без него. Да и не помог бы вестник. Он лишь несет весть, но не может дать координат для привязки. Будь у него маячок… Маячка у него не было. Когда он покидал крепость, еще не догадывался, что, выходя на прогулку, нужно быть готовым ко всякого рода неожиданностям. – Сдаемся или будем биться до конца?
– Пока повременим, – резко отрезал я, делая вид, что задумался. Думать было не о чем, все уже давно продумано до мельчайших подробностей. Отец – умелец таких игр. – У меня есть способ нас вытащить, но боюсь, он тебе не понравится, – хмуро продолжил я, бросив взгляд на Лимео.
На Дарию даже не посмотрел, чтобы не дать возможности ярости ослепить меня. Я чувствовал ее беззащитность, даже не видя. А сейчас мне нужен был холодный рассудок. От этих мгновений зависело многое, если не все.
– Не понравится больше, чем это? – Он кивнул на окруживших нас воинов.
– Сейчас ты ему, может, и обрадуешься, но вот потом…
– И что это за способ? – подозрительно протянул Лимео, медленно передвигаясь ближе к девушке.
Сразу чувствуется наша кровь, догадливый.
Объяснять, что собираюсь делать, я не стал. Начни я ему рассказывать, многие стали бы свидетелями потасовки двух огненных. А так оставался шанс избежать мордобоя.
Рванув серьгу – разорванное ухо не в счет, заживет, – бросил на землю. Вызов. Крик о помощи. Как только украшение перестанет соприкасаться с телом, отец узнает, что без его присутствия мне не обойтись.
Он появился раньше, чем в глазах Лимео отразилось понимание. Что именно он подумал в этот момент, я надеялся когда-нибудь спросить. Сейчас было не до таких мелочей.
Маркирер вышел из пустоты перехода в сопровождении своей неизменной четверки. Встал впереди, закрыв собой и позволив телохранителям прикрыть нам спины.
Один против сотни. Надменный, холодный, прекрасно знающий, что, сколько бы воинов ни стояло перед ним, он уйдет отсюда, забрав нас с собой. Он даже меч с собой не взял. К чему оружие, когда сила на твоей стороне?
– Кто здесь старший? – негромко уточнил он, но среди оглушающей тишины (казалось, даже птицы перестали петь) его вопрос прозвучал раскатом грома.
– Я, – вышел вперед один из воинов. Я до сих пор помнил нашу с ним первую встречу. – Фарат, соратник князя Сомея.
– Приветствую тебя, Фарат, соратник князя Сомея.
У воина заходили желваки. Отец умел унижать, используя только тембр собственного голоса.
– И я приветствую тебя, князь Маркирер, – тем не менее был вынужден ответить Фарат. – Что привело тебя на земли воплощенных?
Маркирер оглянулся, жестко посмотрел на меня, словно говоря: «Все-таки доигрался?!», более мягко на Лимео, заинтересованно на Танраша, который даже и не подумал скалиться, и уже с откровенной заботой на Дарию. Девушка и так была бледной, после его взгляда стала совсем белой. Похоже, кто-то успел рассказать ей сказки о моем отце.