Вопреки всем сказкам
Шрифт:
– Хочешь, я поговорю с Николя? – ворвался в её сознание голос друга.
Лиза повернула голову, встречаясь с карим взглядом Леджера.
– Он не должен тебя заставлять, Лиз. Это нехорошо.
– Я тоже пойду, – воодушевился Камиль, обнимая подругу за плечи одной рукой, – какой с меня брат, если не могу…
– Вам не нужно вмешиваться, – покачала головой Лиза, склонила её набок и тепло коснулась щекой руки Камиля, – спасибо, но я сама должна решить это.
– Тогда пообещай, что не будешь позволять каким-то там Муромским руки распускать! – проворчал Леджер.
– Это был не он, – попыталась оправдаться Лиза.
– Значит, есть ещё один?! – незамедлительно среагировал Камиль.
– Эй! – подскочил Леджер.
– Хватит меня обсуждать! – прервала их подруга, – сказала же, что сама разберусь.
Конечно, она разберётся. Просто должна это сделать. О каком вообще замужестве могла идти речь, когда сила плескалась в ней через край? Она должна отстоять свою свободу. Ведьма прекрасно понимала, что может наложить чары забвения на отца и мать, освобождаясь от их назойливого желания.
Но знала и то, что никогда не посмеет сотворить подобное, как и учила Серафима, как считала сама. Семья – это семья, великое сокровище, рисковать которым Лиза не собиралась. Она должна была решить это как человек, веля ведьме в себе сдерживаться из последних сил.
***
Встреча была назначена на окраине города, поскольку являться перед другой ведьмой в «старческой» ипостаси Серафима не собиралась. Небольшое придорожное кафе подходило идеально. Дарина появилась в точно назначенное время, что не могло не радовать. Больше всего на свете Серафима не любила ждать. Помощница ректора университета, в котором мучилась её внучка, по телефону заявила, что разговор важный и попросила о личной встрече.
Дарина прошла по небольшому залу кафе и присела напротив Серафимы за круглый столик. В простом сером платье, оттенявшимся тонким красным ремешком, молодая ведьма была элегантна и вполне изящна. Молодая ли? Серафима встретилась взглядом с «сестрой». Да, Дарина была моложе, но не намного, что позволяло им общаться на равных, как по возрасту, так и по дару, сокрытому в каждой.
Официант потревожил их на минуту, принеся кофе, и удалился, оставляя наедине. Серафима неспешно сделала глоток горячего напитка и вдохнула вполне приличный аромат кофе. Не сравнится с тем, что подавали в доме Николя, но для неизвестного кафе, даже очень неплох. Она посмотрела на сидящую напротив Дарину и наконец заговорила.
– Что же вынудило тебя связаться со мной?
Серафима предполагала, в чём была причина, но всё же спросила, желая узнать от своей собеседницы.
– Я хочу говорить с тобою о Елизавете, – отозвалась Дарина, также пригубив кофе, – есть обстоятельства, которые тревожат меня уже некоторое время, и я смею вмешаться.
– Я выслушаю тебя, – Серафима удобнее прислонилась к спинке стула, хотя внешняя расслабленность скрывала некоторое волнение, – что же за обстоятельства и как это связано с Лизой?
– Сила только просыпается в ней. Я это понимаю, – начала говорить помощница ректора, – и всплески тяготят её. Расти в семье простых людей – тяжкий рок. Я наблюдаю за Елизаветой. Детей с даром в Банфиле не так много, как тебе известно. И моя задача, как и полагается старшей сестре, обеспечивать безопасность, как и смертных, так и студентов с «особенностями».
– Эта нелёгкая задача, – согласилась Серафима.
Многим сёстрам приходилось брать на себя тяжкий труд наблюдателя. Но что поделать? В этом мире они должны были оставаться тенью, незримой для смертных. Иначе хаос был бы неизбежен.
– Я благодарна тебе, – Серафима вновь отпила кофе.
– Недавно я обратила внимание на то, что встревожило меня, – продолжила говорить Дарина, – твою внучку слушается Катальма. Полагаю, ты и сама понимаешь, что это значит.
– Она сильна. Я знаю это, – неспешно проговорила Серафима, – но откуда об этом узнала ты?
– Елизавета использовала магию на одном из студентов, пытаясь его исцелить. В данном случае жалость могла стоить ведьме головы, ведь едва не раскрыла себя! Она оживила одну из статуй, неправильно используя знаки из целительной линейки Катальмы, – пояснила Дарина.
Серафима поджала губы, и нахмурилась. Пользовалась подобными знаками в университете? Ведь знала только один из них, который и помог открыть тот факт, что Катальма слушалась её. Знак был безобидный, и Серафима не переживала о нём. Но неужели и в самом деле использовала «Гайн»? Добралась до её книг без спросу? Стоит переговорить с внучкой!
– Тебе удалось разобраться с тем юношей? – поинтересовалась Серафима, скрывая волнение.
– Да, – кивнула Дарина, – я была неподалёку и ощутила творимую магию. Поэтому удалось стереть память тому студенту. Об этом можешь не беспокоиться. Но в другой раз могу не успеть. Об этом станет известно Юстиане.
– Я благодарна за твои слова, Дарина. И могу уверить в том, что подобного не случится, – Серафима поднялась и перекинула роскошные волосы на одно плечо, – я поговорю с внучкой.
Она хотела сказать ещё что-то, но в сумочке зазвонил телефон, прерывая их беседу. Извиняясь, Серафима простилась со своей собеседницей и вышла из кафе. Уже вечер. Что же понадобилось от неё дорогому сыну? Звонил Николя…
– Да, мой дорогой? – голос ведьмы менялся, наполняясь глубиной, слегка дрожа, как и привык его слышать смертный сын.
Серафима направилась к машине, изящно сходя с бордюра на дорогу.
– По поводу помолвки? – женщина закатила глаза и покачала головой.
И когда её сокровище угомонится? Ведь и не нашлёшь какое лихо на любимое дитя!
– Конечно, я тебя слушаю, – спохватилась Серафима, садясь на водительское место.
Какой-то пижон средних лет, проезжающий мимо, присвистнул, заглядевшись на стройные ноги ведьмы. Николя тут же подозрительно поинтересовался, где его дорогая матушка находится.