Вопреки женской логике

Мелевич Яна

— Тварь кривоногая!

— Проститутка!

— Наркоман!

— Паскудник!

— Напомни, какого пернатого мы тут забыли? — мрачно поинтересовалась Наташа, наблюдая, как Гордей пытается вставить стрелу, но у него откровенно плохо получалось. Руки дрожали, как у заправского алкоголика, даже пуговицы на рубашке он сегодня перепутал, застегнув через одну. Что уж говорить о его общем состоянии, когда штормило и мотало.

— Вот не надо было пьянствовать с Гавриилом за задушевными разговорами о судьбе человечества, — фыркнула Тараканова в очередной раз за утро. Будто

ему и без того не было плохо, тошно да еще и если вспомнить, как он проснулся в их номере на коврике, обнимая палас. Поговорили, что называется, с архангелом.

— Кто бы говорил, ты вчера с девками вылакала весь бар. Кто с Маей орал под вратами Рая пошлые частушки, а? — недовольно поинтересовался Лавров, пытаясь натянуть тетиву. А тем временем его объект уже приближался.

Изольда Генриховна. Сорокапятилетняя одинокая учительница старших классов военной походкой вышагивала вдоль тротуара. Говорят, когда-то она работала в тюрьме. Впрочем, судя по ее личному делу — правду говорят. Но это не важно. Ведь она должна была стать очередным совместным проектом по влиянию любви на творчество. Хотя какое у нее творчество. «Трактат о жизни котиков в домашних условиях» — за нормальное творчество не считается.

Вот потому, Изольде Генриховне было совершенно необходимо срочно влюбиться. Если, конечно, Гордей в нее попадет любовной стрелой, а не скосит куда-нибудь.

— Мы снимали стресс после предварительного показа, — как ни в чем не бывало, отозвалась Наташа, глядя с прищуром на грузную, высокую даму в очках с черепаховой оправой, — слушай, вот в такую, чтоб влюбиться, надо быть вечно пьяным.

— Влюбляются не во внешность! — наставительно заметил Гордей, а Наташа в ответ издала смешок.

— Ага, конечно, — хмыкнула девушка, вновь переведя взгляд на его дрожащие пальцы, — говорит мне алкаш, изливающий душу архангелу. Фу, таким быть, стрелочник.

— Да ты себя с утра видела? Пугало огородное! — возмутился Гордей, даже опустив руки, едва сумев натянуть тетиву, — ты что, упала лицом в центрифугу с косметикой и тебя там знатно прокрутило?

Наташа обиделась, подняв повыше широкий клетчатый шерстяной шарф, почти натянув его на нос и недовольно бурча.

— У нас с девочками было соревнование, кто в темноте пьяными лучше всего накрасится.

Гордей снова опустил руки и даже с любопытством вскинул брови, спросив с интересом:

— И кто победил?

Тараканова как-то тяжело вздохнула. Грустно так, Лавров даже на секунду проникся, забыв совершенно, что на улице давно не лето, он без шапки, в наспех накинутой кожаной куртке и с неправильно застегнутыми пуговицами рубашки.

— Варахаил, — ответила, наконец, а Гордей ошарашено отпустил тетиву, которую натягивал, отпуская стрелу в свободный полет. Любовная магия достигла цели через мгновение, а еще спустя некоторое время, купидон осознал весь ужас собственной безалаберности.

— Ой, — выдохнул он, поняв, куда попала стрела, и какие последствия сейчас будет иметь его выстрел, — ой-ой-ой!

Наташа стоящая рядом растерянно хлопнула глазами на него, встрепенувшись.

— Чего «ой»? Ты чего натворил стрелочник?

Опять кого-то не того в задницу подстрелил, да? — озадаченно спросила. Повернувшись к Изольде, которая растянувшись на скользкой дороге, и рассыпав пакет с кошачьим кормом, для своих сорока кошек, живущих вместе с женщиной в одной большой трехкомнатной квартире, стала пристальным объектом внимания, какого-то мажора на Лексусе. Вот он пару секунд назад целовал длинноногую блондинку в норковой шубе, а вот уже не отрывает взгляда от грузной дамы в сером мужском пуховике. Его красавица подруга обиженная невниманием удалилась, чуть скользя на своих шпильках, а высокий, темноволосый брюнет бросается прямо к Изольде, со словами:

— Почему такая прекрасная дама, вынуждена носить такие тяжести в одиночку?

А из ляжки у него торчит любовная стрела, мерно покачивающаяся при каждом движении, постепенно растворяясь, поражая мужчину своей магией.

— Все, это капут, — простонал Гордей, проведя ладонями по лицу, — мне хана. С тех пор, как я тебя встретил, все пошло наперекосяк!

— Не вини меня в том, что ты косоглазый, я тебе давно это говорила, — невозмутимо заметила Наташа, наблюдая, как отбивается Изольда.

— Мужчина, вы, что с ума сошли?! Я женщина честная, воспитанная в строгих правилах и морали! — вопила на весь двор Генриховна, а сама краснела, пока лукаво улыбающийся красавец собирал пакетики с кошачьими консервами.

— Вы любите кошечек? — спросил он нежно, с придыханием, наклоняясь к покрасневшей даме, которая кокетливо возила ножкой в сапогах сорок второго размера по снегу.

— У меня их сорок, — вздохнула Изольда, преданно глядя в темные глаза.

— Отлично, я тоже очень люблю… кошечек, — выдохнул мужчина, — меня зовут Владимир, а вас?

— Изольда, — вздохнула дама и добавила, поправив очки, — Генриховна.

Гордей тяжело вздохнул, наблюдая, как окручивает в миг без всяких стрел влюбленный в женщину мажор, с удивлением понимая, что она ему действительно нравится с каждой минутой все больше. Действие стрел скоротечно. Они лишь помогали людям на первых порах зарождения чувств, толкали и направляли. Избавляли от робости, неуверенности, но не могли полностью заменить чувства, которые взращивают годами терпения, притирок и совместной работы. В тот момент, когда Гордей попал в парня, он испугался, что этот тип очнувшись от воздействия, оттолкнет и без того задерганную несчастную женщину еще больше от мира любви. Кошек станет еще на сорок больше, а Изольда еще несчастнее. Но, похоже, он не ошибся, а стрелы порой и, правда, знают лучше купидонов, куда попадать.

Или у него все же чертовское везение.

— И все же ваша магия очень странная, — озадаченно проговорила Наташа, наблюдая, как Изольда тянет Владимира за рукав в подъезд своего дома со словами «я собралась печь кекс к чаю, а вы любите кексы?».

— Это не магия Наташ, — хмыкнул в очередной раз Лавров, качая головой, шагнув прямо к подъезду, — это любовь.

— Любовь — морковь, — пробурчала Тараканова, шагая за ним, — с чего все взяли, что влюбившись, эта кошатница ударится в творчество?