Вопреки
Шрифт:
— Кать, который раз ты звонишь мне явно под градусом. И это ты называешь хорошо?
— Пап…я… — осеклась, сомкнув на секунду веки.
— Это не помогает бороться со сложностями в жизни, это наоборот все еще больше усложняет.
— Я не справляюсь. — Тихо в трубку, признавая собственную слабость.
— А ты пыталась? — мне не чего было ответить, и я пристыжено молчала. — Как бы это сейчас не звучало, но я скажу. Ты сильнее, чем Сашка. Несмотря на то, что он мужчина ты его сильнее, и я бы понял, если бы он бы начал прикладываться к бутылке, для меня это ожидаемо. Но не ты дочь. Посмотри на себя в зеркало,
— Пап… — со слезами на глазах и комом вставшем поперек горла, — я люблю тебя.
— Я тебя тоже, дочь.
Глава 30
— Куколка метнись за кофе, — я сидела в офисе в кабинете Исаева, пока тот отошел по просьбе одного из сотрудников, когда дверь открылась, и в помещение ввалился щеголеватого вида мужик и плюхнулся в кресло напротив стола Влада.
— Тут самообслуживание, — ответила спокойно, никак больше не реагируя на грубость, и возвращаясь к просматриванию на экране ноутбука проекта рекламной компании присланной пиарщиками.
— Охренеть, Иса совсем секретуток распустил. — Усмехаясь. — Милочка, если ты отсасываешь Владу, это не делает тебя особенной. — И я не успела открыть рот дабы самой осадить визитера.
— Извинись, — мрачный замораживающий атмосферу в комнате голос раздался со стороны двери и в кабинет шагнул Исаев. Моментально повисла густая, тревожная тишина. Гость нервно сглотнул изрядно побледнев. — Извинись, — повторил Влад, проходя к своему столу и садясь в кресло, давая всем своим видом понять, что повторил он в последний раз.
— Простите, я был излишне груб, -
— Екатерина Станиславовна Вершинина куратор проекта, если у тебя будут возникать какие-то вопросы по работе, то обращаться напрямую к ней. Сразу озвучивай, если есть причины, из-за которых ты можешь не справиться, и могут возникнуть проблемы.
— Нет проблем.
— Замечательно. Тогда приступай, — Влад бросил на стол увесистую папку и поверх нее флешку. Гость, попрощавшись, не произнося больше ничего излишнего, вышел за дверь, а я повернулась к Исаеву.
— Кто это?
— Костик, Константин Михайлович иногда бывает сексистом и женоненавистником.
— В проекте много женщин, могут возникнуть проблемы?
— Он не настолько дурак.
— Судя по его перфомансу не могу быть уверенной в этом так же как ты. — Влад улыбнулся, и взгляд ощутимо потеплел. Непривычно, я до сих пор не знала, как правильно на это реагировать, мне легче с ним общаться, когда он в рабочем процессе тогда все четко и понятно, а вот когда так с пониманием и теплом, я терялась.
— Подойди, — он протянул руку положив ее на стол с открытой ладонью, я же закусив нижнюю губу, отрицательно повела головой, хотя какая-то часть меня хотела подняться, хотела его рук, и губ, уже ставших привычными.
— Когда ты перестанешь стараться придерживаться навязанных обществом рамок? Отринь их, дышать станет легче. — Он убрал руку, откинувшись на спинку кресла. Я вопросительно подняла бровь. — Ты стараешься казаться лучше, чем ты есть. В глазах своего окружения, ты по шаблону должна страдать, винить и ненавидеть
Мы вышли вместе, Влад галантно приоткрыл дверь машины, помогая забраться в салон. Дорога до дома в тишине лишь тихая мелодия какой-то попсы включенной Кузнецовым разбавляла витавшее напряжение, возникшее по вине Исаева который совершено по-хозяйски положил свою лапу на моё колено, путая мысли, сплетая ожигающую паутину инстинктов и направляя все это в довольно порочное русло.
Как только автомобиль остановился у дома, он помог выбраться из Тахо и не отпуская мою руку направился к подъезду, сорвало в лифте. Двери закрылись, а Влад повернувшись еле заметно повел уголком губ, я отступила делая шаг назад упирая спиной в поручень, он сделав пару шагов навис надо мной зарываясь ладонью в волосы и припадая к моим губам, обманчивая мягкость быстро перерастающая в пожар, привычная, уже желаемая. И грохот ударов сердца о грудную клетку, шум крови в ушах с первым прикосновением отозвалось взрывом в сознании.
Оказавшись в квартире не включая свет, освобождаясь от одежды по пути в спальню, не отрываясь от его губ, я сходила с ума позволяя себе раствориться, и отрешиться от всего, потому что только там, во мраке его спальни, я была свободна от всех своих мыслей и мук совести, скользя с отчаяньем и наслаждением губами по его плечам, впиваясь пальцами в его спину, сгорала в его руках с жаром и благодарностью, ибо только в эти моменты дышала полно и всей грудью.
— Расскажи о себе, — еще не до конца отдышавшись, откинулась на подушки, после нашего второго «забега» за сегодняшнюю ночь.
— Что именно?
— Не знаю, что сочтешь нужным, о родителях, детстве, первом бизнесе. А то получается, что я сплю с человеком, о котором мало что знаю.
— Отец умер, когда мне было пятнадцать, в восемнадцать в армию загремел, а когда вернулся, то понял, что мать очень больна, на лечение нужны были деньги, много денег, так я пришел в бизнес. Все. — Краткость сестра таланта блин. Перевернулась на живот, стараясь в сумраке комнаты, которую освещал через окно диск полной луны, рассмотреть эмоции на его лице.
— Что с мамой?
— Похоронена на Воскресенском кладбище.
— Прости.
— Это жизнь.
— Это было твоим оправданием? Случившееся с матерью.
— Никогда не ищу себе оправдание, ибо знаю, кто я есть на самом деле и кем никогда не стану. — Он протянул руку и аккуратным движением заправил локон волос, упавший на мое лицо.
— Прямо готовая эпитафия для гробовой плиты «он знал, кем являлся и кем никогда не мог бы стать»
— Включу в завещание, мне нравится. — Улыбка преобразила его лицо, стирая излишнюю жесткость. — Никогда не думала сделать карьеру в ритуальных услугах? Ты бы имела успех. — Ирония в голосе, но по-доброму, на расслабоне. Что было редкостью.