Вопреки
Шрифт:
Воин шел впереди, а Марина с Арвилом следом, за ними еще двое. Некоторое время шли в тишине. В голове крутились события последних суток, пока она зло сверлила спину Арвила.
Тот шел рядом с хмурым выражением, еще красный от удушья, на шее виднелись кровоподтеки, на руке небольшая рана от меча.
«Сволочь недобитая», выругалась она про себя.
– Сколько раз ты применял ко мне магию?
Он молчал.
–У кого моя дочь? Зачем кому-то она понадобилась?
В ответ ей снова стало молчание.
–Ну, и иди нафиг, –
Те люди, что им встречались, одевались в грубые коричневые ткани. Украшения были в основном из дерева или коры, похожей на тонко выделанную кожу. Женщины носили платья, закрывающие плечи, на голове обруч, либо шапки из искусно вырезанной бересты, крепящейся деревянной спицей. На мужчинах кожаные сапоги, темные рубахи и широкие пояса, на которых неизменно висело холодное оружие. Деревня оказалось средней, на двести бревенчатых домов, поросших травой и увитой плющом.
Дойдя до площади в сто квадратных метров, застеленной доской с щербинками и рисунками прямо поверху, они остановились.
По одному краю стоял три на три метра колодец, по другую – навес, утопающий в зелени, с лавочками и столами. За ним старики. Они дружно застольничали. Далее вход в таверну.
К ним подошел воин со старцем. Старец поклонился, приветствуя и отдавая дань уважения. Воин обратился к Арвилу, тот выслушал. Отрицательно возразил. Появилась девушка с берестяной шкатулкой, но ближе не подошла. Мужчины заспорили.
Центральная сторона была домом с большим балконом и широкой лестницей, не похожим на жилой. Весь его фасад украшали деревянные изразцы филигранной работы.
Марина подошла к резному барельефу и зачарованно прикоснулась к нему ладонями. Дерево того от времени осеребрилось, отвердело подобно камню. Но на нем на фоне материка ромбовой формы хорошо угадывались изображенные драконы, извергающие пламя, люди-маги защищающие дома, русалки сидевшие на колодцах. В основании континента был вырезан лес, рядом шла цепочка гор, потом равнина, а в самой шапке еще горы, но не такие высокие и более извилистые. И вокруг вода.
– Овинга. Это Овинга, – испытывая необычное благоговение, шептала она, скользя по вырезанной поверхности. Испытывая почти удивительный священный для себя трепет.
На равнине под пальцами прощупывался почти стертый большой круг в форме чаши. Рисунок уже не угадывался, но пальцы еще улавливали не ровность.
Старец жестом прекратил спор и что-то произнес. Арвил, уже достаточно взбешенный, кивнул и недовольно посмотрел в сторону Марины.
– Тебе помогут с языком, – холодно бросил он, и развернувшись, ушел.
Воин встречающий их в храме, указал рукой направление. Они прошли в дом с резным фасадом, чьи высокие и узкие окна, похожие на бойницы без стекла, слабо пропускали свет. За широкими дверьми оказалось несколько пустых зал с открытыми очагами в центре. В дальнем углу скрывалась комната, с тлеющим очагом. Напротив него в кресло-качалке сидела маленькая, иссохшая от старости женщина.
Она смотрела на дымящиеся угли и подбрасывала на них из подола сухоцветы. В нос бил одурманивающий резкий запах, через пару секунд сменившейся приятной истомой в мыслях.
– Дышать нечем, – не удержалась, прикрывая лицо рукавом свитера, закашлялась Марина.
Мужчина отступил и закрыл дверь. А Марина, едва справляясь с першением в горле, чувствовала как глаза слезятся от разнотравья, а ноги подкашиваются.
Она присела на лавочку, стоящую на входе у дверей, принялась разглядывать старушку.
У той на ногтях росли живые листья. Одежда, казалось сотканной из растительного волокна. Морщинистую шею обхватывал берестяными браслет. В седых волосах, густо вилось растение. Старая женщина, посмотрев на нее, глазами цвета леса, продолжила бросать цветы и травы и приглушенно начала напевать заклинание.
***
Очнулась Марина в той же одежде, только кто-то разул ее. На руке порез затянулся без следа. От подушек исходил легкий аромат. В комнате выполняя обязанности ночника, на окне цвел ярко-красный цветок. Над головой висели гирлянды трав. После обильных благовоний хотелось чистого воздуха.
– Как себя чувствуешь?
От вопроса она вздрогнула.
Арвил сидел в углу комнаты в кресле с высоким стаканом в перевязанной руке. На столике стоял кувшин.
– Не все ли равно, – огрызнулась она с ходу, приподнимаясь.
– Учитывая, что мне все время приходится тебя или спасать или откачивать.
Его голос показался ей чуть более чем обычно тягучим и густым.
– Ты о том, как лишил меня памяти?
– О том, что пришлось снова тебя откачивать.
– Я тебя ни о чем не просила.
Она встала, шнуруя кроссовки. Повернулась к нему, смерив сердитым взглядом, а затем вышла из комнаты и, пройдя по коридору, спустилась на первый этаж. Внизу за столом сидели два воина.
Увидев ее, оба подскочили, преклонили колени, опустили головы. Марина на секунду опешив, решила, что вряд ли те кинутся на нее, поэтому прошла мимо, оказавшись в узком тамбуре, ведущим на улицу.
– Холодает, – Арвил задержал ее у двери.
– Шаль еще предложи, – вспылила она, развернувшись и чуть не ахнула от увиденного.
В руках он держал тончайший платок. Казалось, его серые глаза маслились опьяненной поволокой. И от издевательской заботы у нее в жилах вскипела кровь.
– Я усвоила сегодняшний урок.
Он промолчал, любуясь прекрасными и недовольными чертами.
Она шагнула к двери, но снова наткнулась на протянутую руку с шалью. Подняв полные негодования глаза, посмотрела на преграду размером с шкаф, на смягчившееся от алкоголя не бритое лицо, на волевой подбородок, выдающий сильный характер. И передумала.