Вопреки
Шрифт:
– Будем надеяться. Больше ничего повторять не придется, – хрипло прошептал он, наконец, иступлено сжал ее, и больше не унимая себя, он в изнеможении зарылся лицом в темный волос, порывисто дыша ею, не отпуская ее от себя, до тех пор, пока сам не уснул.
***
– Ты проснулась? – спросил он из-за занавески сквозь шум воды, когда утром Марина заглянула в ванную.
– Ага, – хихикнула, ловко стащила с гибкого тела сорочку, и залезла внутрь, обняв его со спины.
– О, – он простонал, оборачиваясь. – Похоже, с этим ничего не поделаешь.
– С
Тот застыл, с подозрением разглядывая ее неестественно блестящие глаза, пылающие щеки и чрезмерно расширенные зрачки.
– Такое чувство, что ангельская иллюзия тебя пьянит, – произнес он задумчиво, пока Марина танцующе прошлась пальцами по его позвоночнику, талии, лукаво подразнила восставшее мужское достоинство и так не дающее покоя с ночи.
Его закружило от вожделения, от предлагаемого наслаждения, так бурно, что он бессильно прикрыл глаза. Шум воды показался громче, оглушая.
– Мар, остановись, – чуть слышно попросил он, открыв их, не зная каких богов проклинать за ниспосланное испытание.
– Это же сон, – она беззаботно промурлыкала, и как сплошное наказание, многообещающе вздохнула. – М-м-м, будет слишком-слишком приятно.
Он сдавленно простонал, понимая, что руки против воли опустились на тонкую талию, притиснув просящуюся, на неприличные радости, к себе на бедра. Как горячее тело хочет ласк, и желает этих же радостей.
– Если мы сейчас займемся этим, то никуда не поедем.
Замер, продолжая обнимать, он не действовал.
– Почему?
– На одном разе мы не остановимся.
Марина соблазнительно улыбнулась ему и, едва дотянувшись до кончика носа, чмокнула.
– Хочу посмотреть на переход.
Невесомо отступила и выскочила из ванной, завернувшись в полотенце.
– Не смей остывать, радость моя, – пошутила она, направившись на кухню готовить завтрак.
Арвил переключил выключатель душа на холодную воду, чуть ли не взвыв от перепада температур. Он никогда не сталкивался с побочным эффектом от перекрещивания заклятий иллюзий и сновидения памяти. Вероятно, они подействовали именно на нее так – нестерпимо порочно. Решил, когда выйдет из под студеных струй, наложит еще один сон на эту обольстительную шалунью, дабы других струй не потекло. Ведь одного раза определенно им будет мало.
Второй раз из забвенья она вынырнула в джипе. Ей снилось, что они едут за городом среди березовых рощ и редких зарослей кустарника. Усердно гудел кондиционер, охлаждая салон, негромко играла музыка. Марина осмотрела себя: джинсы, кроссовки и футболка с олимпийской символикой.
– Кажется, я уснула. Далеко еще? – спросила она, отмечая, как часы на капоте показывают семь вечера.
– Почти приехали.
Скоро они съехали с асфальта на проселочную дорогу, а через минут сорок выехали к озеру, заросшему тростником и кувшинками. Знойный ветер гладил водную поверхность, создавая мелкую рябь. У песчаных берегов росли крупные ивы, бугристыми корнями уходящие в воду. В тишине, не было слышно даже пения птиц. Только шелест травы и деревьев.
Марина посмотрела на него, затем на озеро, не понимая, в чем причина злости, но допытываться не стала, наблюдая, как он резкими движениями выкидывает дрова, уголь для костра, занявшись обустройством. Подошла и ласково коснулась напряженного плеча.
– Принеси сухих веток, если тебе не трудно, – попросил он, не обернувшись.
Девчонка побрела вдоль берега озера, пока не вернулась назад с венком, сплетенным из цветов, вместо веток и снова исчезла в забытье.
Очнулась она вновь уже ночью, спящей у костра, закутанная в два одеяла. Некоторое время она рассматривала величественное звездное небо над головой. Казалось, протяни руку и зачерпни звезды.
Рядом сидел Арвил, смотрел на костер и крутил во рту травинку. Лицо его было мрачным, взгляд ушедшим в себя.
– Сколько времени?
Он встрепенулся и посмотрел.
– Час.
– Не могу понять сплю я или нет?
Он невозмутимо и подбросил в огонь несколько веток.
– А ты как думаешь?
– Сны не бывают такими последовательными, – Мар задумчиво, потянулась. Каждое ее движение таилось притягательной игривостью. Глаза ее все так же блестели неестественным глянцем.
На одеяле рядом лежал увядший венок. Она взяла его, повертев в руках.
– Знаешь, какой сегодня день? Ивана Купала, – сообщила она, а затем добавила, вставая. – Во всяком случае, во сне.
– И?
– Не может быть, чтобы не слышал, – улыбнулась, подошла к костру и, нашла в собранных ветках щепу, запалила от огня. – День, когда вода дружит с огнем и травами, а девушки гадают.
– Гадают?
– Хочу узнать, любит суженый или нет, – она воткнула щепку в венок и направляясь в сторону озера.
Скинула кроссовки, носки и вошла в воду по колено.
– Говорят, если сразу тонет, значит суженый разлюбил, и замуж не выйти, -отпустила венок, наслаждаясь прохладой воды. – Что скажешь, любишь или нет?
Арвил усмехнулся, наблюдая на берегу и незаметно шевельнув пальцами рук.
Венок послушно поплыл по водной глади, и, доплыв до середины озера, погас.
– Похоже, да…
Они вернулись к костру. И Марина села поближе к нему на бревно, чтобы обсушить ноги и согреться.
– Странно, я думала во сне люди не мерзнут, – заметила она, сама не уверенная в этом. – Как ты говоришь, называлась та земля, в сказке?
– Овинга.
– Мне давно не снилось таких снов, – она вздохнула. – С тобой.
Он перестал рассматривать искры костра, летящие вверх, и с сомнением посмотрел в ее сторону.
– Со мной?
– Я не помнила об этих снах, а во сне помню. Необычно, да? – хмыкнула, положив голову ему на плечо.
– Когда это было?
– Несколько лет назад.