Вопрос времени
Шрифт:
– Записываю наш разговор? – механически переспросил он, а по спине его пробежал холодок.
Коуэн тем временем наклонился и отлепил пуговицу от стола.
– Да, да. Зачем вы записываете наш разговор?
– Но я ничего не записываю. И вообще не понимаю, о чем вы говорите, – пролепетал Паттерсон.
– Тогда зачем у вас на столе эта штуковина? – Коуэн потряс черным кружком перед носом Паттерсона.
– Это же пуговица, не так ли? Я… я поднял ее на улице… у самого банка.
Маленькие глазки Коуэна превратились
– Вы всегда подбираете пуговицы с земли?
– Моя мать была очень суеверной, – нашелся с ответом Паттерсон. – Она не раз говорила, что нельзя пройти мимо пуговицы, не подобрав ее. Да и вы, наверное, не пройдете под лестницей, если можно ее обойти?
– Вы действительно подняли это у банка?
– Зачем мне врать вам, Берни? Объясните, черт побери, что все это значит?
Коуэн сразу расслабился, широко улыбнулся, хлопнул себя по толстым ляжкам.
– Ну и ну! Вы, возможно, разбираетесь в деньгах и женщинах, но в остальном у вас еще молоко на губах не обсохло. То есть вы не знаете, что это такое?
Предчувствие беды уже не покидало Паттерсона, но лицо его осталось бесстрастным.
– А мне следует знать?
– Это микрофон, едва ли не лучший из тех, что сейчас продаются. «Лимпет спэшел». Его можно прилепить к чему угодно. Радиус действия – почти полмили. Не требует проводов. Широко используется в промышленном шпионаже. Перед каждым заседанием совета директоров я проверяю зал на наличие таких устройств. Это «большое ухо». Неужели вы никогда его не видели?
Сердце Паттерсона уже стучало как паровой молот.
– Нет.
– Ну что ж, теперь вы знакомы с этим достижением технического прогресса. Избавьтесь от него. Каждое слово, произнесенное нами, могло попасть на пленку… впрочем, мы ни о чем таком не говорили.
Паттерсон побледнел как полотно, и Коуэн понял, что пора уходить.
– Ну, счастливо оставаться, Крис… увидимся в пятницу.
– Да, конечно.
У двери Коуэн обернулся.
– Матерей, конечно, надо слушаться, но в дальнейшем я бы советовал вам не подбирать с земли пуговицы.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Глава 5
Лишь невероятное напряжение воли позволило Паттерсону продержаться до перерыва на ленч. Буквально силком он заставлял себя сосредоточиться на текущих делах. Ему требовалось время, чтобы подумать о «жучке», но непрерывной чередой следовали телефонные звонки, Вера приносила на подпись бумаги, а потом миссис Лэмпсон нудно бубнила о своих инвестициях. Но вот наступил перерыв, и Паттерсон вырвался из банка.
Поехал в маленький ресторанчик в самом конце Приморского бульвара. По вечерам там толпился народ, но в будничный день практически никого не было. Паттерсон заказал виски со льдом и сандвич с ветчиной и устроился за угловым столиком. Пять
Теперь он мог обдумать случившееся, хотя мысли эти не доставили ему радости. Он уже знал наверняка, что угодил в западню. Высокочувствительный микрофон, подаренный женщиной после ночи любви, означает только одно: его намерены шантажировать.
Паттерсон, конечно, понимал, что все сказанное в номере отеля записано на пленку. Подарив микрофон, Шейла сказала ему об этом. И вопрос лишь в том, каким образом намерена она использовать эту пленку. Когда начнется шантаж? Что она запросит?
Виски помогло ему успокоиться. Он вновь прокрутил в голове разговор с Шейлой. Как же ловко подцепила она его. Он разве что не расписался на магнитофонной ленте. Я, Кристофер Паттерсон, ответственно заявляю, что из всех женщин, с которыми я спал, Шейла Олдхилл… Простенько и без затей. А что он еще наговорил о миссис Морели-Джонсон!
Если пленка попадет в руки старушки, на нем можно ставить крест. Мало того, что ему ничего не обломится с завещания, его просто выгонят из банка. Такими клиентами не бросаются. А какая женщина, услышав такие слова, сказанные про нее в спальне мотеля, не потребует головы говорившего?
Но уступит ли он шантажу? Если ему предложат выкупить пленку при полной гарантии, что дубликата нет, он, пожалуй, заплатит. Но дубликат наверняка объявится.
Паттерсон допил виски, к сандвичу он и не притронулся.
Но Шейла должна знать, что денег у него не много. Сколько она хочет выдоить из него? Пять тысяч долларов? Но тут он вспомнил ее слова о том, что старушка оставляет ему сто тысяч долларов в год до самой смерти. Теперь-то он не сомневался, что миссис Морели-Джонсон не откровенничала с Шейлой. Должно быть, она узнала об этом, если узнала, роясь в бумагах старушки, пока той не было дома. И поняла, что наткнулась на золотую жилу. И тут Паттерсон покачал головой. Нет, он идет в неправильном направлении. Деньги достанутся ему лишь после смерти старушки, когда пленкой его уже не пошантажируешь. Дело, значит, в другом. И замысел, похоже, похитрее.
Паттерсон закурил.
В конце концов он решил, что обязан, несмотря на риск, прочитать завещание миссис Морели-Джонсон. Только оно могло стать ключом к намерениям Шейлы. Ему будет легче говорить с ней, если он убедится, что действительно унаследует столь крупную сумму. Вот тут до него дошло, что он не сможет послать Шейлу к чертовой матери, если ему отписаны-таки эти сто тысяч ежегодно. Из-за этой пленки его не только выгонят с работы. Миссис Морели-Джонсон без колебаний вычеркнет его из завещания. У Паттерсона защемило в груди. Лучше уж заплатить шантажистке, но сначала надо удостовериться, что старушка оставила ему такие деньги. Это необходило знать наверняка!