Вопросы цены и стоимости
Шрифт:
Тот, кто обустраивал это цветочное царство, похоже пересадил сюда все розы, что нашлись в округе!
– юноша опустил взгляд на свои руки, крепко сжимающие шкатулку с документами, и усмехнулся с горечью.
– А ведь одной бумаги в этом ларчике все-таки не хватает! Как бы не были восхитительны цветы...
Шагов он не услышал и внезапно раздавшийся рядом вопрос, заставил буквально подскочить на месте:
– Нравится?
– Ожье наклонился, поднимая шкатулку, которую от неожиданности выронил юноша, и кивнул в сторону ближайшего куста.
– Да, - все же ответил после паузы Равиль, и странно взглянув
– Нет, - без тени улыбки возразил Ожье, - здесь только самые красивые.
Юноша лишь дернул губами, продолжая упорно отводить взгляд в сторону:
– Зачем?
– с каким-то отстраненным любопытством уронил он.
– Для кого, - напряженно поправил его Ожье, веско закончив.
– Для тебя!
– Я это понял, - слабо улыбнулся Равиль, погладив кончиками пальцев тяжело клонившийся бутон.
– Почему?
Теперь пришла очередь мужчины отводить взгляд, с усилием он наконец проговорил:
– Когда болел, ты бредил и говорил о розах...
Юноша застыл, рука, касавшаяся цветка опала.
– Я говорил об одной, должно быть, - сухо поправил он.
– Так выбери для себя любую из этих!
– в резком голосе Ожье ясно различалось отчаяние: что он опять не понял?!
А Равиль молчал.
– Убрать?
– тяжело процедил мужчина, и юноша впервые за весь разговор взглянул на него прямо, но... даже дышать стало трудно под этим ошеломленным раненым взглядом!
Равиль почти отшатнулся от него, обвел дикими, потемневшими как грозовая туча, глазами цветущий благоухающий сад, и еле выдавил в ответ:
– Убрать?! За что же... Они же живые! Пусть растут...
Юноша метнулся к дому, оставив растерянного мужчину в одиночестве и смятении.
– Лисеныш...
Глухо заныло больное сердце. Стремглав пролетев до своей комнаты, Равиль забился в самый дальний уголок кровати, обнимая себя руками. Он слышал, что кто-то хотел зайти к нему, слышал голос Айсена, который вроде бы останавливал их, но в данный конкретный миг - это не имело значения. Молчаливые слезы постепенно пропитывали смятую подушку, и одно юноша знал точно: вряд ли в своей новой жизни он сможет ненавидеть что-либо больше, чем прекрасные нежные розы...
Но плакать он тоже больше себе не позволит.
***
Время шло своим чередом, и обещание Равиль сдержал. Разумеется, он еще не раз и не два сталкивался с Ожье, даже принимал его помощь, если требовалось, но больше не плакал, каким бы тягостным не было присутствие мужчины и как бы трудно не давалось юноше выдерживать спокойный и ровный тон в разговоре с ним. Слезы будто в одночасье иссякли. Он даже смог вполне мирно поблагодарить торговца за предоставленный кров и заботу о нуждах, тем не менее, вполне решительно и твердо отказавшись от настолько роскошного подарка как поместье.
Само собой он не задумывал ничего специально, но для захваченного врасплох Грие удар стал внезапным и болезненным. Обрушив на юношу шквал яростных протестов, он не нашел ничего лучше, чем завершить их признанием, что дом вообще изначально задумывался и строился для него. Во всяком случае, начинал строиться.
– Вот как?
– негромко уронил в ответ Равиль.
Содрогнувшись, он отвернулся к окну, плотно
– Что ж... щедро! Впрочем, мне не приходится сомневаться в вашем великодушии, - справившись с волнением, юноша бросил короткий взгляд на шкатулку, прежде чем продолжить.
– Но теперь в этом нет нужды. У меня есть дом, где меня так долго ждет моя семья. Довольно скоро здоровье позволит мне наконец его увидеть. И хотя пути Господни неисповедимы, вряд ли я потом когда-нибудь вернусь в Тулузу...
Равиль помолчал, и последней фразой с легким оттенком горечи добил застывшего мужчину окончательно.
– А если вернусь зачем-либо, все равно. Неправильно принимать подобные подарки. Тем более, когда не можешь ответить равноценным.
Юноша ушел, оставив побелевшего Ожье в одиночестве проникаться обрушившейся на него истиной. И дело было даже не в том, что предсказание лекаря сбывалось, Равиль воспринял дом если не как откуп за все случившееся, то как подачку, а может и как грязный намек, вроде того жилища, где держал его Таш... Однако это можно исправить! Догнать, объясниться наконец, убеждать, говоря: "Ну что ты такое опять подумал, малыш! Как и с розами, я лишь хотел тебя порадовать, сделать так, чтобы страх, печаль и боль совсем ушли из твоих глаз. Люблю тебя, а когда любишь, цены уже не подсчитываешь!"
Только... проклятый лекарь оказался прав и в другом: пусть Равиль молчит, но помнит он все.
По одному мимолетному взгляду, брошенному юношей на ларец, Ожье понял это так же ясно, как если бы услышал подробную исповедь. И заговорил Равиль не о чем-нибудь, а об отъезде, предельно четко и твердо дав понять, что для него время жертв прошло. Тем более жертв каким-то необъяснимым чудом обретенной родней, да еще такой, которая несмотря на прошлое от него не отвернулась, наоборот оттаскивая всеми силами от пропасти, давая шанс на доброе имя и достойное будущее.
Время... Да, время! Оно все так же неумолимо отмеряло мгновения! Благодарить судьбу следовало по крайней мере за то, что юноша действительно поправлялся, уже заметно окреп, и вполне возможно вскорости в самом деле при должных предосторожностях - сможет преодолеть долгий путь. В следующий раз, на предложение помощи в дальнем путешествии ответил отказом уже Давид, заметив между делом:
– Не стоит, я давно договорился с общиной.
Равиль удивленно приподнял ресницы, и с благодарной теплотой улыбнулся кузену.
***
Время... Время - палач, оно безжалостно само по себе, особенно время расставаний, но Равиль улыбался, когда заговорил об этом с Айсеном. Улыбался тому, что готовился к бурным протестам и увещеваниям, прикидывал все возможные доводы, но ангел, посланный на его пути, лишь заглянул в глаза и серьезно спросил:
– Ты уверен?
Юноша перевел дыхание и ответил не надуманными поводами, а искренне, как только было возможно:
– Уверен! То, что вы сделали для меня - не имеет цены! Но у вас своя сложившаяся жизнь, и именно поэтому вам нужно к ней вернуться. А мне тоже пора учиться не выживать, а жить...
– зная, что Айсен поймет его правильно, Равиль склонил голову, позволив проявиться толики владевшим им смущения и страха.
– Вас ждет ваш дом, а я... я хочу все-таки увидеть свой!