Вор и маг. Трилогия
Шрифт:
Я плохо запомнил, что потом произошло. Яркая вспышка, осветившая небо, амулет, рассыпающийся у меня в руках; ветер внезапно стих, а потом, кажется, я потерял сознание. Очнулся я уже в кубрике капитана, укрытый тёплым пледом; вся мокрая одежда была с меня снята. После использования заклятья такой силы тело сильно ослабло, меня бил озноб, голова кружилась. Было такое чувство, что я поднял этой ночью телегу, гружённую камнями. Когда в каюту зашёл матрос, принёсший горячий бульон, я даже не смог сам поесть: руки тряслись, расплескивая бульон; поэтому моряку пришлось меня кормить с ложечки, как немощного старика. И матрос, до этого немало потешавшийся надо мной в начале путешествия, бережно и даже заботливо покормил меня без единого слова насмешки или обиды, а когда, выходя с пустой тарелкой, он по пояс мне поклонился и сказал «Спасибо», я даже не смог что-то ответить на эти слова. После горячего бульона я снова заснул.
Капитан появился позже, когда я проснулся. Он долго сидел возле моего ложа, явно не зная, с чего начать разговор.
— Спасибо тебе, маг. Если бы не ты, мы бы с ребятами сегодня уже гостили на пиру у Морских хозяев. Только отчего ты сразу по чести не сказал, что ты маг, когда вступил на борт моего корабля, а скрыл своё звание под одеянием паломника? Может, оттого Морские хозяева и ниспослали на мой корабль эту бурю, чтоб ты туда не попал, куда плывёшь, и не сотворил какую-нибудь колдовскую мерзость, неся погибель добрым людям?
Вопрос был задан прямо, и требовал ответа; и если ответ не был бы правдив, меня, обессиленного борьбой с бурей, выкинули бы за борт, как полудохлого котёнка. Северяне со времён Великой войны боялись всего, что связано с колдовством, и не без оснований. Тогда эпидемии болезней, насланные колдунами, одна за другой прокатывались по северу, превращая города в кладбища. И, несмотря на Великий договор и прошедшие века, люди севера ничего не забыли; впрочем, как и маги. Подумав, я ответил на вопрос, заданный капитаном:
— Призываю Великую госпожу, Хозяйку жизни и смерти, засвидетельствовать мои слова, и наказать меня, если в них есть ложь. Я не желаю никому зла на севере; нет у меня никаких тайных намерений чинить там зло или иной вред, с колдовством или без оного. То, что скрыл, что я маг, то моё дело, не связанное с каким-нибудь злым умыслом, несущим смерть или иной вред людям. Другого я тебе не скажу, капитан, так же, как не открою дел своих, по которым плыву на север, или отчего скрываю, что я маг. В твоей власти я сейчас, и тебе решать, как со мной поступить, но помни о двух вещах: боги не любят тех, кто за добро платит злом. Да и предсмертное проклятье, как бы я не был слаб, подарить я тебе сумею. И ещё об одном не забудь: на юге есть те, кто знает, что я поплыл на север на твоём корабле, и они с тебя рано или поздно спросят, что со мной случилось, а уж ложь от правды они отличить сумеют. А о том, как маги мстят за гибель своих, ты, северянин, хорошо должен знать.
Капитан недолго размышлял над моими словами.
— Не надо угроз, маг. Я не из тех, кто по протянутой руке бьёт ножом. Скрываешь, зачем плывёшь на север — твоё дело. Мне твоей клятвы довольно: Двуликая хозяйка за ложь спросит, если что, куда строже, чем я. Поэтому тайну твою сберегу, и своим скажу, чтоб язык держали за зубами. А за жизнь свою, и тех, кто на корабле моём плывёт, с меня долг перед тобой маг, который я отплачу, когда потребуешь, серебром ли звонким, или помощью доброй, сам решишь, когда придёт время.
— На том и решим, капитан, — с этими словами я протянул старому моряку руку, чтобы пожатием скрепить уговор. Теперь можно было не опасаться огласки: люди севера славились повсюду своей верностью договору так же, как и умением молчать.
Дальнейшее путешествие моё, хвала морским богам, прошло благополучно, и, несмотря на сильно потрёпанный во время бури парус, сохранившиеся весла позволили нам доплыть до Гарама…
Но, несмотря на неудачи, связанные с моим путешествием по морю и глупым случаем на кладбище, я не собирался отступать от своего плана. Не стоило недооценивать Озарённых, особенно Ищущих, представлявших наибольшую угрозу для меня; но от их зорких глаз меня защищала сила, которая до этого помогла им поймать множество магов, преступивших договор. Сила Мелираны, заключённая в перстне, надежно укрывала меня от поисковых заклинаний, как магов, так и зорких глаз Ищущих. Именно благодаря силе перстня Сардонис и смог скрываться столько лет в Туманных горах, несмотря на все поиски магов и Озарённых; это же сила укроет и меня надёжным щитом от всех попыток меня найти. Об этом свойстве Слезы Мелираны я случайно узнал из книги некромантов, где подробно было описано всё, что было им известно о подарке богини. «Что ж, пусть ищут», — улыбнулся я про себя, представляя их удивление, когда сила, безотказно служившая им много веков, не принесёт результата. Даже любопытно, как они попытаются это объяснить, и что попробуют предпринять. Хотя вряд ли они будут слишком упорствовать: сторож вместе с собакой живы, украден лишь никому не нужный череп, и вряд ли они смогут понять, зачем он мне нужен.
Поэтому, несмотря на угрозу стороны Озарённых, я решил остаться в городе и начать подготовку к ритуалу вызова души. Основные компоненты я привёз собой, череп я получил; осталось купить лишь жертвенных животных и дождаться восхода Серебряной луны. Считается, что в этот единственный день в году Мелирана спускается на землю, и в образе женщины странствует по миру, отдыхая среди смертных. Поэтому во всех странах, городах и сёлах, где почитают богиню, устраивают праздники и пиры, танцуют и веселятся. Храмовые певцы и танцовщицы показывают всё лучшее, что они умеют, услаждая слух и глаза богини, а вместе с ней и обычных верующих. Всю ночь, до тех пор, пока не взойдёт солнце, и богиня вновь не вернётся на свой божественный трон, люди веселятся и радуются. Множество легенд и притч рассказывают о том, как наказывала богиня тех, кто в этот день был грустен; поэтому, чтобы не навлечь гнев богини на себя и на своих близких, надо радоваться жизни в эту ночь, как можешь, ведь жизнь так коротка, и никто не может знать, когда ножницы Хозяйки судеб обрежут твою нить.
На время, пока богиня-мать отдыхает, за гранью жизни и смерти присматривает её дочь, младшая богиня Беруника, хранительница Тайных путей. Но дочь не так сильна, как мать, и не может так же хорошо оберегать границу, поэтому ночь Серебряной луны называют ещё и опасной ночью Ложной луны, когда среди веселящихся людей могут скрываться под личинами демоны и нежить, проникшие сквозь границу миров, и творящие зло, пока есть возможность, прежде чем с восходом небесного Ока Гелиона они вновь вернутся в свои миры холода и мрака. Не знаю, насколько правдива эта легенда, но в книге некромантов это время названо как самое подходящее для вызова души, когда нужно, чтобы божественный взор Хозяйки жизни и смерти не был обращён на тебя. Богиня не любит тех, кто тревожит границы миров, и может сурово покарать того, кто без особой нужды это делает. Причины же, по которым я решил вызвать душу герцога, богиня могла счесть недостойными, а испытывать на себе её гнев мне не хотелось.
До восхода Серебряной луны оставалось меньше десяти дней, и я торопился, чтобы купить всё необходимое, и найти место для проведения ритуала: какой-нибудь глухой заброшенный пустырь, где никакой случайный путник меня не потревожит. Остановился я в небольшой уютной таверне с красивым названием: «Серебряная чайка». Эту таверну мне подсказали в порту как одну из лучших в городе. На первом этаже стояли столы, где посетители могли за кружкой пива отдать должное мастерству стряпух и обсудить свои дела; на втором этаже были комнаты, которые хозяйка сдавала приезжим купцам и морякам. Таверной владела миловидная женщина лет сорока, года четыре назад потерявшая мужа, но не продавшая, несмотря на уговоры, своё дело, а продолжившая содержать таверну и растить двух дочерей. Всё это мне рассказал стражник в порту, к которому я обратился с просьбой подсказать мне место, где можно было бы остановиться. Должен сказать, что у неё это получалось хорошо: заведение было милым и каким-то непонятным образом домашним и ухоженным; во всём чувствовалась заботливая рука хозяйки. Еда была вкусной, пиво — свежим, а постель — чистой; даже клопы и тараканы, постоянные жители всех гостиниц, где мне доводилось останавливаться, здесь не обитали. Каким образом без магии хозяйка смогла от них избавиться, я так и не понял.
Взяв деньги, необходимые для покупок, и наложив охранное заклятье на свои вещи, я спустился по лестнице на первый этаж, где увидел хозяйку таверны, натиравшую глиняные пивные бокалы. Посетителей было немного: день только начался. Это к вечеру здесь будет сложно найти место, где присесть, а сейчас лишь пара стражников после ночной смены не спеша ели варёную рыбу с зеленью, потягивая пиво.
Поздоровавшись с хозяйкой, я попросил её подсказать мне, где я мог бы купить несколько быков и голубей, которых я хотел пожертвовать храму Гелиона. Чтобы не вызывать вопросов, зачем и для чего они мне нужны, я и выбрал для этого в начале своего путешествия наряд паломника: в преддверии праздника Восхождения Гелиона их были целые толпы в городе. Хозяйка гостиницы неплохо говорила на южном диалекте, видимо, выучив язык у приезжих купцов и моряков, что здорово мне помогало: северное наречие я знал плохо. Худо-бедно я ещё мог понимать то, что мне говорили, но разговаривать самому у меня почти не получалось: северный диалект изобиловал какими-то непроизносимыми словами, и мой язык просто отказывался выговаривать эти рычащие, гремящие звуки, из которых состояли слова.