Вор-неудачник и гаремное ограбление
Шрифт:
На мне надета какая-то рванина, что рубаха, что штаны – все были в дырах и нещадно смердели. Хотя бы кандалов не было, уже хорошо.
Откуда-то сбоку, видимо, из-за стены, послышалась возня.
– Эй, новичок, очухался что-ли?
Ох, блин, еще говорливых соседей не хватало.
– Че молчишь-то, э? Новичок?!
– Хер-ли тебе надо, а? Башка трещит.
Послышался довольный гогот.
– Аха-ха, ничего, скоро не будет трещать! Это ж ты тот выродок, что шороху в Округе навел, ага? Секир-башка тебе!
– Заткнись.
Дальше
– Тихо, стражник идет! Нас выпустят, это точно!
– Да-да, помолчи уже.
Охранник остановился перед моей камерой. Форма Округа. Ну, хотя бы меня казнят официально, а не зарежет какой-нибудь авантюрист.
– На выход.
Нацепив на меня кандалы, охранник пошел сзади, время от времени потыкивая меня жезлом. На выходе из коридора присоединился еще охранник, затем еще. О побеге можно было и не думать, даже если бы у меня не болело все тело.
Выйдя из тюремного крыла, мы попали в гораздо более приветливые залы Юстиции, где всякие бумагомараки решали чужие судьбы росчерком пера. Ковры, гобелены, картины, статуи. На фоне этого ко мне навстречу выскочил напыщенный пижон в шелковых шмотках, тыкая мне в лицо бумагами. Я еще не совсем отошел, чтобы все досконально понять, но слова «виновен» и «казнь» услышал отчетливо. Мило улыбнувшись, он, будто забыв что-то, резко изменился в лице, театрально скуксил рожу и промолвил несколько слов поддержки такой заблудшей душе, как я.
Меня довели до комнаты «Последнего Пути». Оставшись один, я осмотрелся. Из зарешеченного окошка видно площадь, где уже установили плаху. Мрачный тип в черной мантии Церковников старательно натачивает топор. Старикашка рядом раскладывает на столе инструменты зачарователя, что ж, для моей души уже нашелся предмет. Народ потихоньку собирается, по периметру стоят несколько паровых дозорных. Уже светло. Сколько же я был без сознания?
Хлопнула дверь, и ко мне заявился жрец. На меня не поскупились и позвали того самого, у которого мы были с Анжелой. Послушав проповедь, я посоветовал тому пить поменьше и охранять фениксов получше, на что получил полный ненависти взгляд и пожелание «Сгореть в Аду».
Ну и ладно. В голову лезет всякая ерунда. Поэтому я даже вздрогнул, когда услышал резкое «Время пришло!» со стороны двери.
Глава 20. Memento mori
«Тун-тун-тудутун! Тун-тун-тудутун!»
Барабаны слишком громкие, не могу ни на чем сконцентрироваться. Хотя казалось бы, да, сколько всего сказано, написано и прочее, о чем можно думать перед смертью. Но мне просто ничего не хочется.
Хотя нет, вот сейчас я иду среди толпы, и у меня лишь мысль: «Блин, это ж теперь меня все в лицо будут знать, скрываться не так удобно». Но осознав глупость такой мысли, я горько усмехнулся.
«Смертник идет! Смертник!» – возбужденные голоса из толпы. Злобно зыркнув в сторону голосов, я увидел, как несколько зевак закрыли рот и отвели взгляд. Ну конечно, уж сколько мне преступлений приписали, даром что не боятся вообще рядом находиться.
Барабанная дробь усилилась, пока я поднимался на эшафот и вскоре стихла. Уже знакомый мне тип в шелковых одеждах начал зачитывать все сказочки о моих свершениях, пока старикан-зачарователь приводил в порядок набор для захвата души. Какие-то неприятные иглы… Но, полагаю, разрабатывали его без оглядки на комфорт умершего. Болтовня прекратилась, и в тишине прозвучал голос:
– Последнее желание?
Хах. И что от меня ждут? «А давайте не будем меня казнить, как насчет понять и простить?» Пусть будет:
– Бутылочку Пламенного Мескали десятилетней выдержки.
Послышались сдержанные хихиканья.
– Молодец, хороший настрой. Думаю, стакана воды с тебя хватит.
К моему сожалению, за водой идти далеко не пришлось. Зачарователь отвлекся от своих приспособ и активировал руну воды, наполняя кружку.
Руки мелко дрожат, но думаю, это последствия паралича. Да, наверняка он. Каждый глоток дается с трудом, как будто, если я не выпью эту кружку, то и время остановится.
– Все, напился? Тогда приступим.
Палач больно ткнул меня в спину, и я упал на колени, не удержавшись. Что ж, осталось только положить голову и все. Интересно, как там Крылан? Все ли с ним будет хорошо?
Тихий ропот толпы, постепенно усиливающийся. Сейчас все будет, не нужно торопить меня, вот ведь нелюди.
– Стой, брат, не торопись, – прозвучал издалека знакомый голос. Я начал понимать, что болтают зеваки, но уже и сам узнал говорившего.
Как всегда, весь в белом, к эшафоту быстрым, но гордым шагом приближался Игнис Верданто.
Изящно взбежав по ступеням, охотник бросил на меня мимолетный взгляд и подошел к уже надоевшему мне пижону в шелках. Тот был явно озадачен и робко спросил:
– Чем обязаны, господин Игнис?
Ухмыльнувшись, Верданто выхватил у того из рук приказ о моей казни и демонстративно разорвал, кусочек за кусочком, наслаждаясь производимым эффектом. Пижон захлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег, но вскоре нашел в себе силы сказать:
– Но... что? Что вы себе позволяете? Приказ от самого префекта!
Игнис легонько наклонился и тихо произнес, так, чтобы его слышали только на эшафоте:
– Жопу им себе подотри.
Отстранившись, охотник достал из кармана аккуратно сложенный конверт, бережно извлек находящееся внутри письмо и, прочистив горло, громко зачитал:
– Именем Его Святейшества, его доверенное лицо, Игнис Верданто, получает право на привлечение приговоренного к смертной казни кабинетом Юстиции Округа Воды гражданина Округа Воды, известного под прозвищем Призрачный Резак, к роли внештатного агента Церкви в рамках Искупления Кровью. Приказ о смертной казни гражданина, известного под прозвищем Призрачный Резак, признать утратившим силу.