Воробей. Том 2
Шрифт:
В России с квалифицированными кадрами тоже беда, но не на столько, как здесь. Тем не менее, опыт получился показательным. И его стоило внедрять и на других моих заводах. Попросил заводских инженеров сделать чертежи устройств, и прислать мне в столицу. По готовым-то схемам всегда проще что-то делать, чем выдумывая очевидные «велосипеды» на ходу. А они здесь и отработали уже все. Все «детские болячки» исправили, все ошибки учли. Молодцы. Повелел премию отличившимся выписать. В размере месячного оклада каждому. Невеликие капиталы людям роздал, а приятное сделал. Внимание тоже чего-то, да стоит.
Попросил показать цех, где
Но лидером конечно были паровые машины. Разные: большие и малые. Для промышленности, паровозов-пароходов, и мельниц. Для локомобилей и строительной технике на шасси локомобиля. Двигатели для всевозможных станков, от огромных, заводских, до малюсеньких, предназначенных для кустарных мастерских. Насосы, молотилки, паромешалки… Век пара властно шествовал по стране. Обменять кучку дров или мешок угля на силу пара хотели все.
По большому счету, Томский Механический можно было смело переименовывать. Во что-нибудь вроде «Томского Двигательного Завода». Шутка, конечно. Никто такими глупостями заниматься не собирался. Во-первых, век пара когда-нибудь закончится, и ТМЗ займется чем-нибудь более актуальным. ДВС, например. Или электродвигателями. Или вообще освоит полный цикл, и начнет производить автомобили. Тоже вариант, кстати.
Но пока о будущем никто и не задумывался. На площадке готовой продукции были выставлены десятки готовых образцов, и почти на каждом уже красовалась табличка «Продано».
Радостно мне было все это видеть. Изрядно добавляло оптимизма и веры в светлое будущее. Победа прогресса! Это, и пропади я вдруг с исторической сцены, так просто не сотрешь, не испоганишь. Это деньги, и кто бы ни стал этому всему хозяином, от прибыли он вряд ли откажется.
Рабочие жили в городе. Для холостых и иногородних, конечно, было устроено общежитие, но оно и на половину не заполнено было. Мастеровитых, да с приличным по томским меркам жалованием, мужичков быстро брали в оборот бойкие молодухи. А — ирония Судьбы — подавляющее большинство переселенцев из России имели в семье преобладание лиц женского пола. То есть, если у тебя пятеро сыновей, то ты вряд ли отправишься покорять Сибирь. А вот если пять дочерей, а тебе расскажут, что за Уралом острейший дефицит русских женщин, волей-неволей задумаешься о переезде. Тем более что в общинах пахотные земли распределялись по числу членов семьи мужского пола. И чем, спрашивается, обремененному толпой дочерей мужичку семью кормить?
Я же, еще десять лет назад ввел правило, что переселенцу выделяется по пять десятин на каждого члена семьи. Вне зависимости от пола и возраста. Ну и вызвал этим странный результат: если семья переезжала, в Сибирь теперь тащили всех, включая старых, больных и увечных. А я только радовался. Это только кажется, что старики и инвалиды бесполезные люди. Ничуть. А кто занимается ремеслами? Кто передает опыт поколений? Кто, в конце концов, присмотрит за детьми, пока взрослые в полях?
Цепная реакция. Рост благосостояния, да и общего числа рабочих в Томске, вызвал буйный расцвет сферы услуг. Вятка — ярко выраженный торговый город. Но и Томск не далеко
Лавки, магазинчики, трактиры, кафе и рестораны. Цирюльни — как же без них. Шесть новых гостиниц — в столицу губернии прибывало до двенадцати тысяч гостей в год. Брусчатка и выдуманное мною покрытие уплотненным отсевом давно выплеснулись за пределы центральных улиц. Новый район, возникший вокруг Копеечного вокзала и депо, так и вовсе сразу строился с твердым дорожным покрытием. Асфальтом, как ни странно. Супруненко хвастал, что на добыче нефти уже больше артелей работает, чем на золотых приисках.
Кончается в губернии золото. Золотодобытчики уже начали в соседнюю, Красноярскую губернию, перебираться. Остаются пока только те, места добычи драгоценного металла которым подсказал я. То же Лебедевское месторождение может кормить еще очень и очень долго.
Впрочем, я, признаться, только рад был концу эпохи золотой лихорадки. Очень уж буйные люди — эти золотоискатели. Каждое окончание сезона в городах губернии знаменуется чередой дичайших выходок этих «товарищей». А прибытку от них чуть. Золото, и то в казну сразу отходит, а не в бюджете региона остается.
Здесь, в Томской губернии, теперь модно иначе миллионы зарабатывать. Бум разработки полезных ископаемых и промышленности. Уголь, железо, серебро и свинец. По новенькой железной дороге в Россию хлынет настоящая река богатств Сибири.
На наши, с бывшим окружным Каинским судьей, угольные копи не поехал. Далековато, да и чего я там не видел? Дыра в земле и каторжный острог рядом. За прошедшие годы тамошняя добыча если и претерпела модернизацию, то совсем незначительную.
А вот в торговый порт Томска, в Черемошники, выбрался. Очень уж Тецков с молодым Тюфиным завлекали. И отправились мы туда на поезде. Маленький такой составчик: маневровый паровозик, «утка», и пара обычных товарных вагонов, оборудованных сидениями. Оказывается, эта «электричка» ежедневно в порт и обратно работников возит. Расписание даже какое-то имеется. Все, как в высших домах Лондона, едрешкин корень.
Ну, что сказать?! Развернулись, конечно, в Черемошниках купцы не слабо. Четыре двусторонних широких причала с паровыми кранами. С дюжину огромных ангаров — складов. Все аккуратно, даже схема движения гужевого транспорта имеется. Лошадки, нескончаемым потоком, паровозиком, двигаются по обозначенной столбиками полосе на погрузку. А те, что груженые, отъезжают уже по другой линии. Никакой неразберихи и толчеи. Есть даже специальное причальное место, на котором труженики-пароходы от гари и копоти отмывают. Тецков уверил, что услуга эта входит в стоимость обслуживания. То есть, отдельно не оплачивается.
— Со всех окрестных сел мужиков с лошадьми собрали? — сбившись на пятом десятке при попытке посчитать подводы, спросил я.
— А черт его ведает, ваше высокопревосходительство, — беззаботно ответил Николай Наумович Тюфин. Я-то его запомнил молодым парнем с вечным румянцем на щеках. А он теперь превратился в дородного мужчину с бородищей до груди. Уверенного в себе и этого не скрывающего. — Это же Кухтеринские людишки. Бес его знает, где он их собирает. Мы только общее число называем, он и присылает.