Ворон и голубка
Шрифт:
— Разве не достаточно, — кивнула Синара, — что тебя обвиняют в убийстве отца? В такое время даже тень скандала не должна коснуться Сеймуров. Кроме того, находясь под арестом, ты не сможешь доказать свою невиновность. Я знаю, не ты стрелял в Феликса, но никто не поверит этому, пока ты под подозрением.
Девушка смахнула слезу. Только сегодня она поняла, чем рискует, связав свою жизнь с возможным убийцей.
Она поднялась и отступила на несколько шагов. Мерлин последовал за ней.
— Осудят меня или нет, ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, — тихо сказал
— Я велел составить документы, по которым ты будешь иметь постоянный доход, независимо от того, что случится со мной.
Синара развернулась; с языка уже были готовы слететь гневные слова, но, взглянув в напряженное лицо мужа, она нашла в себе силы промолчать. В ушах эхом отдавались роковые вопросы: ТЫ ВИНОВЕН? ТЫ УБИЛ ОТЦА?
Но вместо этого она пробормотала:
— Должно быть, тебе очень тяжело… Мерлин нервно запустил пальцы в волосы. Между бровями собрались усталые морщинки.
— Все скоро кончится. Я пытаюсь найти возможную разгадку гибели отца, но пока не хочу утомлять тебя деталями, — вздохнул он, быстро посмотрел на нее. Залитая светом Синара казалась еще прелестнее, чем вчера. Воспоминание о ее мягких губах заставило Мерлина задрожать от прилива чувств столь сильных, что он едва смог сдержаться. Как ему хотелось заставить ее улыбнуться! Почему-то теперь это казалось гораздо важнее смерти Феликса. Сейчас имеет значение лишь она — ее мысли, беды и радости. Что сказать Синаре? Он не сумеет вызвать ее смех; она всегда будет взирать на него с отвращением и подозрением, однако пока на ее лице лишь тревога и беспокойство.
— Все изменилось с прошлой ночи, — сказал Мерлин.
— Теперь я граф Рейвн, хотя никогда не желал титула. Это означает, что нам придется переехать в Блек Рейвн, как только все устроится.
Мерлин изучал ее бледное лицо, отмечая упрямо выдвинутый подбородок, гордую осанку, на какое-то мгновение забыв о тонких чертах, сверкающих золотистых локонах, видя лишь силу и решимость. Он женился на женщине с твердым характером. Если бы только она сумела стать его другом, тогда, возможно…
— Я готова выполнять обязанности хозяйки Блек Рейвна, — объявила Синара.
«Обязанности, — подумал он. — Только это она и может предложить».
— Я благодарен тебе за поддержку больше, чем способен выразить. Нужно пойти распорядиться насчет похорон Феликса.
Как он хотел коснуться ее, ощутить тепло руки, придающее силы, но не мог шевельнуться.
— Да.
Мерлин наконец решился заговорить о том, что терзало его.
— Еще вот что: я положил ключ от двери между нашими спальнями на твой стол. Прошлой ночью мне показалось, будто ты встревожена, что я… э… могу предъявить свои права, поэтому и закрыл дверь со своей стороны.
Я УМИРАЛ ОТ ЖЕЛАНИЯ СЖАТЬ ТЕБЯ В ОБЪЯТИЯХ.
— С этого дня сама решишь, запирать дверь или… нет.
— Я никогда не намеревалась добровольно предлагать тебе свое тело. Никогда.
Подбородок Синары поднялся еще чуть выше; странное напряжение возникло между ними, столь ощутимое, что казалось почти удушливым.
«Какие мысли скрываются за этими темными глазами?» — спрашивала она себя.
— Выбор за тобой.
Он резко повернулся и устремился к дому. Синара молча смотрела ему вслед. Между ними образовался барьер, который, возможно, никогда не будет преодолен.
Глава 5
— Неужели эти ужасные новости о Феликсе — правда? — потребовала ответа Эстелла, как только Си-нара вошла в столовую.
Миссис Хоторн, тяжело вздыхая, ходила по комнате.
— Он действительно был смертельно ранен в роще за домом?
— Так говорят слуги. Понятия не имею, что он там делал, — пробормотала дочь, отводя глаза, чтобы Эстелла не распознала лжи.
— Должно быть, какой-то браконьер принял его за оленя и подстрелил.
Остановившись перед дочерью, мать сжала сильные, но изящные ее руки в своих, слабых и морщинистых.
— Тебе так много пришлось перенести; гибель Феликса сильно тебя расстроила?
— Прекрати этот фарс, мама! Я никогда не желала ему смерти, но и не собираюсь притворяться, что любила Феликса.
— Придется некоторое время носить траур. Нехорошо осквернять память усопшего, хотя он был неприятным и ненадежным человеком.
Синара сухо усмехнулась:
— Во всяком случае, черный цвет отвечает моему настроению. Усевшись на диван, она начала рассматривать вышивание матери.
— Теперь я новая графиня Рейвн, мама. Хотелось бы тебе жить в Блек Рейвне? Эстелла передернула плечами.
— Эта старая развалина, где гуляют сквозняки! Там даже летом холодно, как в леднике!
Но тут же, покорно вздохнув, добавила:
— Ну что ж, тебе без меня не обойтись.
— Да нет, — пожала плечами Синара, — ты можешь остаться здесь или жить в Блуотере, пока Бренд не выйдет на свободу.
Однако в душе девушка понимала, что нуждается в материнской поддержке, какой бы ненадежной она ни казалась.
Эстелла со стоном опустилась на диван рядом с дочерью и прикрыла глаза рукой:
— О, Бренд! Что станет с ним теперь, когда разразится новый скандал! У Мерлина не будет времени, чтобы… Самым мрачным днем моей жизни был тот, когда Бренда бросили в тюрьму. Кто поможет моему любимому сыну?
— Я попытаюсь что-нибудь предпринять, — решительно объявила Синара. — Если Мерлин не пожелает действовать, сама поеду в Лондон и найду того, кто поможет мне.
— Что ты можешь сделать, Синара? У тебя ни власти, ни связей.
Подложив подушку под голову, Эстелла откинулась на резную дубовую спинку дивана.
— Я надеялась, что мы сможем жить здесь в мире и комфорте, но теперь вижу, этому не бывать.
Она прижала к глазам кружевной платочек.
Синара подошла к окну и рассеянно поглядела на тщательно ухоженные цветочные клумбы, сверкавшие всеми цветами радуги.
— Нужно найти способ использовать эту новую ситуацию к нашей выгоде, а не сдаваться заранее.
— Ты говоришь совсем как отец, — вздохнула Эстелла, — но несмотря на всю решимость, он так и не выбрался из долгов. Все доходы поглощал Блуотер. Как теперь жить без Бренда?