Ворон, колдунья и старая лестница

Снайдер Зильфа Китли

Дэвид кивнул Эстер и сообщил Джени:

— Пойду вниз помогать носить вещи.

Малышка взглянула на них и вернулась к восстановлению превращенного в руины загона для лошадки. Дэвид специально так сказал, чтобы не разжигать интерес сестры, и оказался прав. При переезде им всем и так ужасно надоело таскать узлы и коробки.

Пока они спускались по винтовой лестнице, Дэвид держал Эстер за руку, иначе она бы ставила на каждую ступеньку обе ноги, и путь вниз занял бы целую вечность; но на первом этаже он отпустил сестру. Мальчик

знал, что некоторые его сверстники смеялись над тем, как маленькие Стэнли ходили за старшим братом хвостиками и буквально висли на нем. Разумеется, на то была причина: мать их умерла год назад, а перед этим долго болела, и малышам просто не на ком было больше виснуть, кроме как на Дэвиде. Но не будешь же об этом рассказывать каждому встречному…

Дэвид внутренне сжался, вспомнив, как однажды Эстер назвала его мамой в присутствии его приятеля Скипа Хантера. Конечно, малышка сделала это не нарочно: она тогда была еще совсем крохой и умела произносить лишь несколько слов, в том числе и «мама». Но Скипу непременно нужно было раздуть из этого целую историю, и все друзья долго еще называли Дэвида «мамочкой».

Спустившись с крыльца, мальчик заметил, что Эстер все еще идет за ним, пусть и отстав на пару метров. Теперь Дэвид оказался достаточно близко и смог разглядеть, что треугольник на лбу у Аманды сделан будто бы из металла, но при этом меняет цвет в зависимости от того, под каким углом на него смотреть. «Новая сестра» стояла совершенно неподвижно, наблюдая за ними, только переводила взгляд со старшего Стэнли на младшую и обратно — тяжелый неотрывный взгляд немигающих глаз.

— Привет, — поздоровался Дэвид.

Аманда продолжала рассматривать их, не произнося ни слова. Чем дольше висело это молчание, тем больше Дэвид опасался, что оно вообще никогда не прервется — несмотря на то что всем им теперь придется жить под одной крышей. Все происходящее было настолько странным, что мальчик с трудом сдерживал нервную дрожь, хотя и старался внешне казаться невозмутимым. Он ждал ответа.

— Ты, должно быть, Дэвид, — наконец прозвучавшие слова стали словно бы продолжением длинного вздоха Аманды.

Дэвид был так рад прекращению пугающего молчания, что кивнул излишне эмоционально.

— А это? — сказала Аманда, указывая на Эстер. — Это которая из мелких?

Она говорила таким тоном, что Дэвид невольно глянул на младшую сестру — не течет ли у той из носа, в порядке ли одежда; но все оказалось как надо. Эстер выглядела совершенно обычно, как выглядят все четырехлетние девочки, — пухленькая малышка с круглыми розовыми щечками.

— Это… — начал было Дэвид, но Эстер перебила его:

— Это Тессер, — сказала она и показала на себя пальчиком прямо между глаз.

— Что она сказала? — спросила Аманда.

— Тессер, — ответил Дэвид. — Так она себя называет.

Лицо Аманды впервые оживилось неким подобием интереса.

— А почему она себя так называет?

— Понятия не имею, — ответил Дэвид и повернулся к младшей сестре: — Почему ты называешь себя Тессер?

— Потому что я Тессер, — ответила Эстер.

— Просто она так произносит имя «Эстер», — объяснил мальчик.

— А-а, — Аманда пожала плечами, — и только-то. Я уж подумала, вдруг это ее магическое имя.

— Ее что? — переспросил Дэвид.

— Ее магическое имя.

— А-а.

Пока они разговаривали, Эстер дергала брата сзади за рубашку. Он оттолкнул ее руку и велел малышке прекратить, но она не унималась. Наконец мальчик не выдержал и обернулся к ней:

— Ну чего тебе?

— Дай шепну на ушко.

Дэвид вздохнул. Эстер никогда не устраивала истерик и не имела привычки кидаться игрушками, как Джени, зато была ужасно настойчивой. Он знал, что пока не позволит сестре шепнуть на ушко что она там хочет, та будет канючить.

Дэвид присел, чтобы Эстер могла дотянуться до его уха. В сплошных «шу-шу-шу-шу-шу» малышки никто никогда не понимал ни слова, однако сейчас все было вполне очевидно, потом что она постоянно тыкала пальчиком на лоб Аманды.

— Кажется, она спрашивает о твоей прическе или об этой штуке у тебя на лбу, — пояснил Дэвид.

— Прическе? — переспросила девочка, словно не понимая, о чем речь.

— Ну, почему… почему у тебя столько таких… таких тоненьких косичек?

— Ах это… Они часть моего ритуального одеяния. Как и это, — добавила она, ткнув пальцем в треугольник у себя на лбу. — Мой центр силы.

— Силы?.. — уже было начал Дэвид, как вдруг Эстер радостно взвизгнула. Она приподняла край пляжного полотенца и заглянула в клетку.

— Там птица! — воскликнула она. — Дэвид, смотри, какая красивая большая птица!

— Ага, — отозвался брат, — просто огромная. Похожа на ворону. Это ворона, да?

— Не совсем, — Аманда забрала клетку и снова закрыла ее полотенцем. — Это я понесу сама, а ты можешь взять вон ту коробку с книгами.

Девочка кивнула головой в сторону Эстер:

— А ты бери вон тот маленький чемодан.

Коробка с книгами оказалась громоздкой и очень тяжелой; на лестнице Дэвида уже слегка пошатывало. За ним шла Аманда с двумя клетками — самой большой и одной из маленьких. Сзади, как всегда медленно, ставя обе ноги на каждую ступеньку, топотала Эстер.

Когда они наконец добрались до места, Дэвид уселся перевести дух прямо на коробку, которую тащил. Комната, определенная Молли для дочери, была небольшой, но очень уютной, с мансардными окнами и многоскатной крышей в качестве потолка. Аманда осматривалась со ставшим уже привычным выражением ледяного спокойствия. Дэвида разбирало от любопытства, понравилась ли ей комната.

Он вспомнил, что собирался спросить, перед тем как пришлось волочить по лестнице эту дурацкую коробку:

— А что значит «не совсем»? Либо это ворона, либо нет. Как она может быть «не совсем» вороной?