Ворон. Дилогия
Шрифт:
Ворон взлетел и обнаружил, что молодая колдунья уже куда-то скрылась. Сетуя на себя за беспечность, он начал кружить над скоплением скал, выглядывая лысую головку. Хвала Создателям, девушка быстро нашлась. Возможно, это была другая, так как находилась довольно далеко от той, что увидел ранее. Каково же было его удивление, когда за очередной скалой заметил сразу две бритые головы. Стараясь не упускать их из виду, оборотень расширил круг поисков и заметил еще несколько лысин. Абсолютно все человеческие фигуры, увиденные им среди
Ночью?
Ворон вспомнил, что прежде чем броситься в грозовую тучу и попасть под удар молнии, он видел светлеющую полоску зари на востоке. Теперь же на утро не было даже намека…
Мелькнула мысль, что в это колдовское место никогда не заглядывает дневное светило. Но разве такое может быть? Поняв, что случившееся не поддается его разумению, юноша списал все на промысел Создателей и снова сосредоточился на происходящем внизу.
Заметив, что девушки периодически заходят в освещенную нору, а так же выходят обратно, Оборотень сел на вершину высокой скалы, расположенной неподалеку, прежде убедившись, что на ней никого нет, и, обернувшись в человеческий облик, принялся рассматривать молодых колдуний. Однако человеческие глаза хоть и различали больше цветов и их оттенков, но были не столь зоркими, а расстояние до загадочной норы оказалось довольно приличное.
Но все же одну странность Ворону удалось рассмотреть. Кожа на лысых девичьих головках была различных, непривычных для соплеменников оборотня, цветов. Большинство лысин были оранжевого цвета. Несколько раз прошли девушки с белоснежными и ярко-желтыми черепами. Один раз даже увидел зеленую голову. Ее обладательница встала у входа в нору и начала пускать колдовской дым.
Возможно, бритые головы имели столь необычные цвета из-за колдовских татуировок, но юноша решил, что если не найдет девушку с черепом обычного цвета, то похитит оранжевоголовую.
Усложняло задачу то, что у него не осталось с собой сонного плода, но обнадеживал тот факт, что до сих пор ему попадались только девушки, и вокруг не было видно ни одного воина ни в человечьем, ни в зверином обличии.
Тревожило то, что он совершенно не знал, в каком направлении следует двигаться, чтобы вернуться в родные земли. Далеко ли забросила его воля Создателей? На какое расстояние простираются земли повелителей гигантских светляков?
Неизвестно сколько времени юный оборотень провел в размышления, продолжая наблюдать за периодически прохаживающимися внизу колдуньями, но опомнился он только тогда, когда солнечный диск выглянул из-за Края, возвестив о начале нового дня и лишив Ворона способности принимать облик могучей птицы. Необходимо было срочно где-то спрятаться, иначе при дневном свете его легко заметит любой пролетающий мимо оборотень.
В поисках укрытия юноша пробежал к небольшому возвышению, в котором заметил вход в пещеру. На этот вход заставил обратить внимание скрип шатнувшейся от утреннего ветерка створки, предназначенной вероятно для того, чтобы закрывать пещеру. Осторожно заглянув внутрь, Ворон увидел ведущие вниз металлические порожки. Спустившись на несколько ступенек, он обнаружил, что практически все внутри этой странной скалы было сделано из металла. До него, наконец, дошло, что вся скала, как, скорее всего, и виденные им этой ночью другие скалы, является творением могущественных колдунов, на территорию племени которых его занесло. Теперь он точно не уйдет отсюда без собственной женщины. Ворон просто обязан привнести в потомство своего племени кровь тех, кто владеет колдовскими огнями, усмиряет гигантских жуков-светляков, возводит рукотворные скалы и обладает неимоверным количеством металла. Он обязательно завладеет одной из молодых колдуний, каким бы цветом не была кожа на ее черепе, или погибнет… Но о гибели юному оборотню думать не хотелось. Сейчас хотелось лишь забиться в какой-нибудь темный угол и отдаться начавшему наваливаться сну.
Передряги и эмоциональные потрясения затянувшейся ночи сильно измотали организм юноши, и ему требовался отдых. Уже почти в бессознательном состоянии, абсолютно не обращая внимания на доносившийся из недр скалы ужасающий гул, он забрался в подвернувшуюся темную нору, по потолку которой вились толстым пучком черные лианы, свернулся калачиком и, ощущая приятное, поднимающееся снизу тепло, уснул.
4
– Бли-ин, Славон, налей граммульку, – ныл Мишака. – Трубы ж горят, аж не могу-у.
– Да ты офигел, Мишака, – возмутился товарищ. – Еще начальства полно. Запалиться решил? Сейчас не старые времена. Выкинут с работы на раз.
– Да мне же чуток совсем. Подлечиться только.
– Да пошел ты… Потерпи чуток. Начальство рассосется, Николаич куда-нибудь спать зашкерится, тогда и отведем душу. А Санька, в случае чего, шумнет по рации. Шумнешь, Санек?
– Да шумну, – потягиваясь и зевая, ответил дежурный сварщик. – Куда от вас, алкашей, денешься? Лишь бы только нынче никаких авралов не случилось.
– Я знал, что ты, Санек, настоящий друг, – хлопнул парня по плечу Славон. – Я вообще вас, непьющих, уважаю. Слышь, Мишака, надо не забыть выпить за здоровье всех непьющих, и за Санька в частности. Понял, не?
Душа страждущего Мишаки получила свое только через полтора часа. Сменное начальство закончило обход владений, операторы передали заявки на устранение разных мелких неисправностей, которые легко можно было проигнорировать, сославшись на более серьезные проблемы, и товарищи – дежурный электрик Славон и дежурный гидравлик Мишака – отправились на крышу, где было постоянное место их ночных пикников.
Конец ознакомительного фрагмента.