Ворон
Шрифт:
При Эллинэль тепло улыбнулась: сначала отцу, затем — Барахиру, и видно было, что лесной король, спокойным своим голосом развеял остатки мрачности.
А Бардул повернулся к Эглину и теперь голос его звучал твердо и даже жестко:
— После сегодняшнего ты не достоин носить имя эльфийских князей. В сердце твоем много темного. Ты долго гостил у нас, пользовался моей милостью, оставшейся от доброй памяти твоего отца. А теперь я изгоняю тебя! Уйди из моего королевства, и возвращайся только, когда сердце твое просветлеет. Ты не захотел отдавать клинок обагренный кровью этого юноши.
Эглин, даже не дослушал — прохрипел несколько гневных, бессвязных слов, побледнел весь; и, вдруг, ярость и страсть, так исказили его лицо, что стоявшие поблизости отшатнулись. Он сделал шаг к Эллинэль, страшно заскрежетал зубами, после чего стремительно развернулся, и бросился бежать туда, где под изгибающимся корнем мэллорна была устроена конюшня. Спустя несколько мгновений, он, высокий и мрачный, стремительно проскакал по мосту. Причем, попавшемуся навстречу эльфу, который нес поднос с кушаньями, понадобилась вся его врожденная ловкость, чтобы избежать столкновенья.
Перестук копыт давно смолк на той, окруженной кустами дороге, которая уходила на восток, а Барахир все стоял на месте — мрачное предчувствие не оставляло его. Но вот легла на его плечо, ладошка Эллинэль, и голос ее, ласковой трелью повеял в его сердце:
— Пойдем — надо получше перевязать твои раны, и выдать новый камзол…
Если бы Барахир не остановился на Бруиненнском мосту, но продолжил преследование Маэглина, и он свернул в ту же рощицу, в которую свернул этот страдающий человек, то вскоре нашел бы его по громкому стону.
Это Маэглин споткнулся о корень, и покатился по склону в довольно глубокий овраг. При падении он вывихнул правую ступню и от боли потемнело в его глазах, и только девочку — этот ключик к Новой Жизни, видел он отчетливо. А стонал Маэглин не от боли в ступне, но понимания того, что он теперь калека, и не сможет далеко уйти от ненавистного города…
Он сжимал свое бледное, плоское лицо, и с громкими стенаньями валялся по дну этого оврага, где на земле еще темнели прошлогодние, палые листья. Он ожидал, что его схватят, поволокут назад, в город, в темницу: «Нет, нет!»
Он вытягивал дрожащие руки, хватался за землю, подтягивался, — таким образом медленно, метр за метром продвигаясь от города.
— Остановитесь, пожалуйста! — заплакала девочка. — Вам надо ногу залечить…
— Не плачь! — воскликнул Маэглин и повернулся на спину, тяжело задышал.
Над оврагом низко склонялись древние, темные ели, их густые кроны густо сплетались и почти не пропускали солнечного света; тени протягивались от стен, а сами эти стены были все покрыты змеящимися и толстыми корнями, по которым сбегали холодные, крупные капли. Небольшой, леденящий ручей протекал совсем рядом…
Маэглин оставался некоторое время без движенья, потом напряженное подобие улыбки покривило его губы — он прошептал:
— Он не преследует нас больше…
— Вам теперь отдохнуть надо, а я вашу рану залечу. — говорила девочка.
— Да — я очень устал. Отдохнуть… — теперь он испытывал блаженство, так как чувствовал, что Новая Жизнь, все-таки наступила.
А девочка говорила:
— Неподалеку отсюда, навес из корней, а под ними — насыпь из старых еловых иголок, они уже совсем не колючие, но мягкие и теплые. Когда-то на них спал медведь, но это было очень давно. Я все в окрестных лесах знаю.
Маэглин молча кивнул, вновь перевернулся на спину, и, плотно сжав губы, впиваясь пальцами в землю, пополз, куда указывала ему девочка — а она помогала ему ползти, тянула за руку…
Это место облюбовали вешние воды, после особенно снежной зимы, случившейся лет за сорок до описываемых событий. Неторопливо выделали они в стене округлое углубление с гладкими стенами — дальняя его часть почти скрывалась во мраке, который исходил от свисающего мха да паутины при входе. В пещерке было тепло, пахло старой хвоей, которую нанес, когда-то медведь, и, проведя здесь некоторое время, отправился в дальше…
Маэглин прополз в самую дальнюю, затемненную часть, да и сел там, облокотившись спиною о стену. Девочка молвила: «Я сейчас вернусь. Вы только ногу не тревожьте», — и выбежала…
Побежали одна за другою минуты. Где-то тихо переговаривались древесные кроны — Маэглин представил себе эти темные листья — все прибывающие в беспрерывном плавном движенье, и почувствовал, что густой, как шелест этих листьев, сон подступает к нему…
Совсем еще маленький Маэглин сидит на полу, в горнице, и со страхом смотрит перед собой: в горнице темно, и даже, окна закрыты ставнями. Но вот открывается дверь, и врывается с улице яркий солнечный свет, оттуда доносятся светлые голоса, смех, радостные крики других детей. А на пороге, окруженная аурой переливчатого света, стоит матушка Маэглина, протягивает ему руки, говорит с любовью:
— Что же ты сидишь здесь, в темноте?..
И Маэглин улыбается, подходит к матушке; и вот вместе, рука об руку, выходят они из мрака — ах, как же прекрасно на улице! Сидя в горнице, Маэглин и представить себе не мог, что его может окружать столько милых, счастливых лиц. Вот пробегает детвора — впереди всех девочка с огнистыми волосами, она катит пред собою колесо с бубенцами, и так то стремительно это колесо катится! И Маэглин побежал за огнистыми волосами.
Остался позади город, выбежали они на сияющее поле между городом и рекою, там, на камне, сидел старик с длинными белыми волосами, белой бородой, в белой рубахе, в лаптях, а в руке он держал березовый посох, когда Маэглин пробегал рядом — старец окликнул его — сказал:
— В твоих глазах — талант; вот к чему — пока ведомо, но талант есть..
А Маэглин уже стоял на восточном берегу Бруиненна, и не было поблизости ни ребятни, ни колеса с бубенцами. Он смотрел в сторону леса, над которым раскрывался ясною кроной мэллорн. В небе, выгибалась над царственным древом радуга, в воздухе еще витала после недавнего дождя водная пыль, а облачные горы г возносились одна выше другой у горизонта. Возле леса, стремительно носился в травах, белогривый конь, а рядом стояла эльфийская дева, и маленький мальчик — Маэглин слышал его звонкий смех, потом этот мальчик стал звать Маэглина: