Воронцов
Шрифт:
Оккупация должна была продлиться пять лет. В русский оккупационный корпус входили 2 пехотные и 1 драгунская дивизии, пионерская рота, 2 запасных артиллерийских парка и подвижной магазин. Всего в корпусе было 36 334 человека, включая и невоеннообязанных. Командиры дивизий генерал-лейтенант Е. Е. Удом 2-й, генерал-лейтенант Г. И. Лисаневич и генерал-лейтенант И. И. Алексеев были старше М. С. Воронцова годами. Они участвовали еще в походах П. А. Румянцева и А. В. Суворова. Но без обиды приняли то, что ими будет командовать более молодой генерал.
Как прежде в полку и в дивизии, так теперь в корпусе М. С. Воронцов занялся кадровым вопросом. Он хотел,
Первоначально русский оккупационный корпус был расквартирован в департаментах Мерт, Мозель, Мец, Марна и Верхняя Марна, а корпусная штаб-квартира располагалась в городе Нанси. 25 ноября герцог Веллингтон подписал распоряжение о передвижении корпуса к бельгийской границе. Теперь русская оккупационная зона раскинулась вдоль северной границы Франции на территории длиной в 120 километров и шириной от 20 до 6о километров. На французских картах и сегодня встречаются русские названия: «Русский редут» («Fort des Russes»), «Русское кладбище» («Cimetiere des Russes»), «Русская тропа» («Chemin des Russes»). Корпусная квартира размещалась в крепости Мобеж.
Жители департаментов и особенно города Нанси с сожалением расставались с русскими воинами, зарекомендовавшими себя более дисциплинированными, чем, например, баварцы и прусаки. В связи с этим Совет французских городов, в которые должны были прийти союзные войска, выразил желание принять именно русских. А жители Рокруа, узнав, что к ним придет русский гарнизон, посчитали, что им повезло. Однако вскоре французам пришлось разочароваться.
Начало 1816 года ознаменовалось со стороны русских рядом бесчинств и актов насилия. Уполномоченный французского правительства при русском оккупационном корпусе маркиз Бросар доложил об этих случаях Э. О. Ришелье, ставшему в 1815 году председателем совета министров Франции. Тому самому Ришелье, который был в прошлом градоначальником Одессы и генерал-губернатором Новороссийского края. «Начало расквартирования русских оказалось неблагополучным, — писал ему Бросар. — Сбылось то, что я, к сожалению, предвидел. В округе Авена царит неописуемый беспорядок. Он не меньше в округе Камбрэ»3.
Действительно, бесчинства военных участились. На насилие и жестокое обращение солдат с жителями жаловались мэры городка Монтиньи и сел Сен-Мартен, Вандежен и Сен-Супле. А из Живе и Шарлемона сообщили префекту города Камбрэ о том, что прибытие русских «еще усугубило страдание жителей; многие из них покинули свои дома и можно ожидать массового бегства населения»4. Заместитель мэра этого города заявил генералу Г. И. Лисаневичу, что «русские военные части ведут себя не как дружеские войска, а с неограниченным произволом, будто бы они вступили в неприятельскую страну»5.
Необходимо было принимать
С большим трудом устанавливались добрососедские отношения между корпусом и местными властями. Причиной очередного конфликта стало, например, устройство в населенных пунктах, где находились солдатские казармы, русских бань. М. С. Воронцов говорил, что чистота — основа здорового и веселого духа воинов. По его распоряжению каждой воинской части было выделено 100 франков на устройство бани. Но местные власти долго отказывались давать разрешение на их строительство.
Русские бани казались французам чем-то странным, без чего можно было бы и обойтись. Особенно удивлялись они привычке русских окунаться после бани в холодную воду. А солдаты с нетерпением ожидали, когда в их части будет своя баня. Командир гарнизона городка Живе В. И. Левенштерн отметил, что русский солдат охотнее обойдется без кровати, чем без бани, и добавил насмешливо: «В отличие от французского солдата, который прежде всего стремится блестеть своей наружностью и моется очень редко»6.
Много споров вызывало качество поставляемых корпусу продуктов питания. Французские поставщики в стремлении нажиться шли на обман. Так, для увеличения веса, они подмешивали в муку и зерно песок. Мэру Мобежа было доложено, что в одной партии муки оказалось столько песка, что выпеченный из нее хлеб невозможно было разгрызть. В другой раз из 45 мешков зерна было извлечено 79 килограммов песка. Видя, что его протесты не принимаются во внимание, М. С. Воронцов решил отказаться от поставок муки и договорился с булочниками о покупки у них хлеба.
Более серьезными оказались конфликты с таможенниками. М. С. Воронцов обещал Веллингтону, что сделает все возможное, чтобы помочь французским таможенникам в их нелегком деле. Однако добрые отношения с ними никак не налаживались. Конфликт следовал за конфликтом. Так, таможенники остановили двух казаков, ехавших в свою часть. Один казак, не поняв, что хотят от него французы, не остановился и был убит таможенником выстрелом из ружья. В другом случае таможенники зарубили в деревенском кабачке нескольких невооруженных русских солдат. На крики прибежали товарищи убитых и разоружили таможенников. М. С. Воронцов отметил, что при этом солдаты проявили дисциплину — они не отомстили таможенникам, а передали их французским властям.
М. С. Воронцов не раз обращался к Веллингтону с жалобами на действия таможенников. Он предупредил, что хотя офицеры корпуса запрещают солдатам мстить обидчикам, раздражение против таможенников достигло такой силы, что может дойти до крайности и завершиться большой бедой. В конфликт пришлось вмешаться Ришелье. С этого времени таможенное начальство стало строго спрашивать со своих подчиненных за каждый случай столкновения с русскими. Однажды после третьего предупреждения таможенники выстрелили в двух русских драгунов и в их французского сообщника. Те действительно занимались контрабандой. Слава Богу, обошлось без человеческих жертв. Была убита только лошадь Но таможенники поспешили извиниться перед М. С. Воронцовым. А Михаил Семенович выступил в защиту провинившихся, которых уже успели уволить.