Воронцов
Шрифт:
Наместник прибегнул к проверенному в Одессе способу строительства общественных зданий на средства частных лиц. После окончания строительства эти здания арендовались городскими властями. Таким образом появились в Тифлисе здания театра, городской полиции, Совета главного управления Закавказским краем, Публичной библиотеки, типографии канцелярии наместника. В Кутаиси частными лицами были построены гимназия и здание для присутственных мест. В Ериване — здание для присутственных мест.
Улицы Тифлиса стали покрываться мостовыми, вдоль городской стены был разбит красивый бульвар. Территория города быстро расширялась, а население за 15 лет увеличилось на 20 тысяч человек. Тифлис превращается в один из красивейших городов юга России. Слухи о созидательной деятельности М. С.
Через 50 лет после того, как закончилось наместничества М. С. Воронцова на Кавказе, на собрании Ставропольского губернского статистического комитета было заявлено: «Историку Кавказа, о чем бы он ни говорил в сфере экономического и духовного развития, пришлось бы неминуемо, прежде всего, помянуть имя того великого государственного мужа, деятельность которого была здесь более чем плодотворна, имя Михаила Семеновича Воронцова… Вряд ли на Кавказе и в Крыму есть город, где не было бы Воронцовского сада, бульвара, аллеи, Воронцовской улицы или площади, это имя вы встретите на юге почти везде. И это понятно. В течение всего 10 лет управления Кавказом (1845–1854 гг.) Воронцовым было сделано для него так много, что не только признательно чтишь память этого незабвенного деятеля, но и изумляешься ему, когда вспомнишь, что Кавказ в его время далеко еще не был мирным»10.
Современники М. С. Воронцова отмечали, что он мог бы сделать больше, если бы не противодействие его начинаниям правительства и императоров Александра I и Николая I. «Он истинно любил Россию, а южный край и Одессу, свое создание — в особенности, — писал декабрист Н. И. Лорер. — Веллингтон о нем справедливо отнесся, назвав звездою России. Но вмешательство правительства много мешало Воронцову в осуществлении его благих предначертаний и намерений». «Пеняют на Воронцова, что он был плохой администратор, — пишет Э. С. Андреевский. — Надо пенять не на Воронцова, а на железный век, в котором он жил. На всякую малость надо было ожидать разрешения из Петербурга; всякая инициатива частного лица считалась едва ли не бунтом»12. И Михаилу Семеновичу приходилось «бунтовать», вызывая недовольство не только высшего чиновничества, но и императоров.
Можно сказать, что вся сознательная жизнь М. С. Воронцова была растянувшимся на пятьдесят с лишним лет сражением — сражением с внешними врагами России во всех войнах, которые вела страна в первой половине XIX века, и борьбой с бюрократией, с противниками прогресса внутри страны. «Главная заслуга Воронцова во все время его управления Новороссийским краем и Кавказом, — отмечает Э. С. Андреевский, — заключалась в том, что в продолжении без малого тридцати лет он был оживотворенною оппозициею всего, что делалось в Петербурге под началом такого неукротимого автократа, каким был Государь Николай Павлович»13.
Некоторые исследователи утверждают, что по своему воспитанию, по своим воззрениям М. С. Воронцов ближе к XVIII веку, чем к XIX-му. С этим нельзя согласиться. В действительности Воронцов опережал свое время. Многие его предложения были новинкой, их критиковали, но через некоторое время они становились общей нормой.
Глава XXVI
ФЕЛЬДМАРШАЛЬСКИЙ ЖЕЗЛ
21 октября 1851 года умер генерал от инфантерии П. С. Котляревский, боевой товарищ М. С. Воронцова во время службы в армии князя П. Д. Цицианова. Михаил Семенович посчитал необходимым оставить для потомков рассказ о жизненном пути прославленного воина и обратился к писателю графу В. А. Соллогубу с предложением написать биографию П. С. Котляревского. Соллогуб получил широкую известность как автор повести «Тарантас». В 1850 году он серьезно заболел. Врачи порекомендовали ему ехать за границу пить богемские воды. Но Соллогуб решил отправиться на Кавказ, куда его давно тянуло. По его словам, личность кавказского наместника князя М. С. Воронцова «много способствовала этому желанию посетить вверенный его управлению край»1.
Желание
Книга графа В. А. Соллогуба «Биография генерала Котляревского» вышла в 1854 году. Она была напечатана в Тифлисе в типографии канцелярии наместника. Впоследствии Соллогуб написал весьма достоверные и интересные воспоминания. Одна из глав воспоминаний посвящена его службе на Кавказе. В ней он дает самую высокую оценку талантам и нравственным качествам М. С. Воронцова.
С лета 1851 года М. С. Воронцов стал часто и подолгу болеть. Ему становилось все труднее выполнять обязанности командующего корпусом и наместника. Для дальних поездок он вынужден был сменить верховую лошадь на дормез. И всегда рядом с ним была Елизавета Ксаверьевна. В пути она читала ему газеты. У нее тоже ослабели глаза, и приходилось пользоваться очками.
К началу 1853 года болезнь оставила на время наместника, но прежние силы не вернулись. В конце 1853 года он решил проситься в отпуск. В связи с началом Крымской войны и осложнением обстановки на Кавказе Михаил Семенович не стал добиваться полной отставки, но понимал, что от дел придется отойти. Он чувствовал себя «умершим раньше смерти». Бессилие, невозможность исполнять свой долг были для него той же смертью.
«Покой или навсегда, или на время мне необходим, — писал он А. П. Ермолову. — Я чувствую, что многие за это меня будут бранить, удивятся, что в такое время оставляю службу, и будут это приписывать разным выдуманным причинам; но дело само по себе простое: силы у меня для такого дела совершенно исчезли, не могу теперь с пользою продолжать и должен необходимо отдохнуть»2. И не мудрено, ведь ему пошел восьмой десяток.
Летом 1853 года М. С. Воронцов остался без начальника штаба. Тот тоже заболел. «И мне осталось только воспользоваться дружеским предложением князя Барятинского принять на себя должность начальника штаба; он уже ее принял предварительно, и об утверждении уже писано в Петербург»3, — написал он Ермолову. Назначение А. И. Барятинского было утверждено 9 октября.
В прошлом А. И. Барятинский несколько лет состоял при наследнике великом князе Александре Николаевиче. Но светская жизнь стала ему в конце концов в тягость, и он попросился в 1845 году на Кавказ. Командуя батальоном Кабардинского полка, он участвовал в Даргинском походе и в овладении Андийскими высотами.
В 1847 году Барятинский был назначен командиром Кабардинского полка. На свой счет одним из первых он вооружил полк штуцерами (нарезными ружьями).
В 1850 году Барятинский оказался в немилости у государя. Однако вскоре снова попал к цесаревичу и сопровождал того в поездке по Кавказу. Завершилась эта поездка назначением его командиром Кавказской гренадерской дивизии.
М. С. Воронцов отметил, что назначение А. И. Барятинского начальником его штаба тем более выгодно для него, что его сношения с «Барятинским самые дружеские и откровенные, что всегда необходимо между начальником войск и начальником штаба и что 8-милетняя отличная его служба здесь со мною дала ему полный опыт в здешних военных делах и общую к нему доверенность»4.
Указ об увольнении М. С. Воронцова на шесть месяцев в отпуск «для поправления расстроенного здоровья» Николай I подписал 1 марта 1854 года. До отъезда на лечение за границу Михаил Семенович обратился к профессору Одесского Ришельевского лицея Н. Н. Мурзакевичу с просьбой принять меры для спасения архива из-за возможного обстрела города английскими или французскими боевыми кораблями. В письме говорилось: «Любезный Николай Никифорове! Княгини воображению представляется, что в Одесском доме нашем может случиться пожар, первою жертвою коего будут наши фамильные бумаги и манускрипты, имеющие столько исторического значения, и потому желает, чтобы все это было сложено в особые ящики и поставлено в безопасной от огня части дома»5.