Воронье
Шрифт:
– Зрачок у него, конечно же, черный, но вокруг радужной оболочки идет такой красный ободок, точь-в-точь как у вокзальных голубей.
– Наверное, он тогда был обкуренный, – предположил Поль. – Но сравнение с голубем мне нравится. Голуби – это крысы в небе, агрессивные, бесцеремонные, напористые. А наивные художники превратили их в символ мира.
Аннетта хотела было возразить, потом решила промолчать. Заявление Поля было таким жестким и несправедливым, что разговор тут же перешел бы в спор. Она вышла из-за стола и поставила одну из своих старых пластинок.
Мрачнея
Но он, сдержавшись, как и Аннетта, в последний момент, ничем не выдал своего недовольства и молча отправился в свой кабинет. Некоторое время наслаждался тем, что остался непонятым, и мучился музыкой, которая для него неизменно связывалась с матерью. Затем позвонил Маркусу.
В нескольких словах Поль сообщил ему о смерти матери и намекнул, что у него будут, возможно, кое-какие медицинские вопросы.
Маркус выразил ему свои соболезнования.
– Могу ли я для вас что-нибудь сделать? А наша договоренность на завтра остается в силе?
– Да, конечно, будет очень хорошо, если я смогу отвлечься от своих мыслей, – ответил Поль. – Кстати, только что вспомнил: не ты брал у меня на время электрический штопор?
– Хорошо, что напомнил, я совершенно про него забыл. Завтра принесу.
– Ты не посмотришь, может быть, у тебя еще что-нибудь осталось из моих вещиц?… – попросил его Поль.
Маркус отошел от телефона, чтобы посмотреть. Вернувшись, он смущенно признался, что у него еще лежит карманный тестер на алкоголь.
– А электрошокера нет? – спросил Поль.
Маркус решительно ответил, что такой штуки он даже в руках не держал.
– Скажи-ка, – заинтересовался Поль, которому в голову только что пришла еще одна идея, – как ты думаешь, можно с помощью электрошокера физически крепкого человека лишить возможности сопротивляться и, когда он потеряет сознание, задушить?
Маркус не воспринял его вопрос всерьез.
– Великолепная идея, вот это по-нашему! Ну ты даешь! И кого же решил прикончить? Поговори лучше со своим врачом или аптекарем, у них в запасе наверняка есть более элегантные способы!
– Мой интерес чисто теоретический, – стал оправдываться Поль. – Может судмедэксперт установить, что покойный во время удушения был без сознания?
– Точно не знаю, – ответил Маркус, – мне сложно сказать, в конце концов, я не патологоанатом. А вообще-то мне кажется, по внешнему виду очень трудно установить, использовался электрошокер или нет. Если только останется красное пятнышко? Знаешь, старик, ты читаешь слишком много детективов. Давай сменим тему. Наш малыш появится на свет на несколько дней раньше срока. Ну, что скажешь?
– Отлично, отлично, – с усилием пробормотал Поль и постарался закончить разговор. – Увидимся завтра.
Поль то и дело спрашивал себя, не абсурдны ли его предположения. Он был почти уверен, что Ахим уже проиграл львиную долю того, что получил от матери на филиал «Тойоты», и теперь опять нуждается в деньгах. Когда брат приезжал в Мангейм, у него было достаточно времени, чтобы
Вообще-то можно было исходить из того, что ресторатор стал вымогать деньги за представление, устроенное им для Поля. Может быть, брат, который уже не мог расплатиться с долгами, ожидал нападения сильного противника и на всякий случай запасся средством защиты. Когда же при их встрече в безлюдном месте Хайко от удара током упал без сознания, Ахим воспользовался моментом и задушил шантажиста.
Для Поля было большим утешением то, что мама никогда не узнает всей правды. Ахим уже не получил бы от нее крупной суммы денег. Но могла ли она предполагать, что ее любимчик с помощью наследства будет удовлетворять страсть, почти такую же пагубную, что и наркомания?
Поль снова взялся за письма Карины и стал читать все подряд, пытаясь глубже проникнуть в тайны их семьи. Только благодаря письмам незнакомой женщины Поль узнал, почему в двенадцать лет его выселили в мансарду. У брата, оказывается, в тот период были постоянные кошмары, он мучился страхом смерти, боялся, что задохнется, засыпанный песком. Просыпаясь ночью в слезах, Ахим бежал в постель к матери, а папе это очень не нравилось. Чтобы спасти мир в семье, мама часто спала вместе с младшим сыном в детской. В то время они и решили, что Поля надо переселить, чтобы он мог спокойно отдыхать.
Из всех писем Карины лишь одно было вложено в конверт и тщательно заклеено. С угрызениями совести Поль вскрыл конверт.
«Милая Хелена, я потрясена тем, что узнала из твоего письма. Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка, но подумай, сколько эмбрионов погибает в первые недели своей жизни, и никто не знает, почему именно. Бывает и наоборот, когда, несмотря на тяжелое психическое и физическое состояние матери, рождается абсолютно здоровый младенец.
И чем больше я хочу проникнуться твоей болью, тем меньше понимаю твои упреки в адрес Ахима. Я понимаю, этот ужасный случай поверг всех вас в шок, но Ахим слишком мал, чтобы понимать все последствия своего поступка. В любом случае ты не должна его винить в гибели мальчика и тем более в том, что случился выкидыш. И не обижайся на меня, пожалуйста, но тебе вообще не надо было знать, что это могла бы быть дочка».
«Боже мой, какие у нас странные были родители!» – думал Поль. Ведь во всех семьях детей готовят к появлению братика или сестрички. Почему он даже не имел понятия о беременности матери? Не помнит, что мама была нездорова или расстроена? Только смерть чужого мальчика, который задохнулся под кучей песка, врезалась в его память. Вся их семья была потрясена.
21. Умерли так умерли
Аннетта проснулась от жалобного крика. Поскольку Поля явно мучил ночной кошмар, она попыталась осторожно разбудить мужа.