Воронье
Шрифт:
– Все плохо, – повторил Поль, – и будет наверняка еще хуже. Я позвоню тебе завтра. Спокойной ночи!
Перед тем как повесить трубку, он услышал сдержанное сопение.
По старой привычке Поль решил отправиться спать в мансарду. Но госпожа Цизель уже все здесь убрала, сняла белье и подняла матрас, чтобы он проветрился. В комнате для гостей и у Ахима Поль застал туже картину. Только кровать матери приглашала ко сну и даже чем-то притягивала его. Поль решил провести вечер так, как намеревалась мама: принять ванну, налить себе чаю, забраться под пуховое одеяло и почитать газету.
Пока в ванну набиралась вода, он заварил себе чай из трав. Чтобы успокоить нервы,
Поль залез в теплую воду и сразу почувствовал страшную усталость, такую, что ему казалось, он сейчас погрузится в небытие. Лишь через полчаса его из этого состояния транса вывело радио проезжавшей мимо дома машины. Самое время было выбираться на сушу.
15
Ванная комната (фр.).
Когда Поль открыл шкафчик, чтобы достать чистое полотенце, то вспомнил об электрошокере. Он был уверен, что положил прибор на ту же полку, но сейчас его там не было.
Остывший чай Поль пил в постели. В поисках снотворного он наудачу открыл ящик ночного столика и в самом деле наткнулся на коробку с пилюлями Аннетты, коробка была наполовину пуста. Поль стал думать, сколько пилюль могли выпить они с Аннеттой и принимала ли мать их вообще.
Если бы мама хотела покончить с собой, все выглядело бы совсем иначе. Позволить прислуге, долгие годы работавшей в доме, обнаружить себя голой в ванне – это не в мамином стиле. Уже в полусне Поль припомнил ту поездку на поезде из Майнца в Мангейм. В поднявшейся воде Майна ему привиделась мать, которая в своем светлом одеянии издалека казалась молоденькой девушкой, Офелией. Было ли у него уже тогда предчувствие? На самом деле мама утонула в ванне, а не в Майне. Поль решил, что не будет прощаться с телом, что он сохранит в своей памяти чарующий образ молодой, красивой матери.
Когда снотворное подействовало, он ощутил, что полностью освободился от всяческих забот. Его окутал аромат фиалок, он вновь вернулся в материнское лоно.
20. Глаз голубя
Утром в воскресенье Поль с чашкой кофе сидел за столом на кухне, где так часто делал уроки под присмотром матери. Клеенка тогда была в мелкий голубой горошек или в зеленую клетку. Иногда он чиркал по клеенке шариковой ручкой; когда мать заставала его за этим занятием, то бросала в него посудной губкой. В ушах Поля до сих пор звучали ее замечания: «Не горбись!» или «Письмо было выдумано для того, чтобы его можно было прочесть, Жан-Поль!» И чуть погодя с легким упреком: «Если бы у тебя было много денег, ты мог бы бездельничать!»
Скоро наследство будет в их распоряжении, но Поль не мог этому радоваться, потому что «праздность – мать всех пороков». Мама надеялась, что старший сын станет видным адвокатом. Он припоминал, что когда-то даже обещал ей это. Задумавшись, он ощипывал листья с пучка петрушки, который стоял у него под носом в баночке из-под горчицы. Кто его мог купить?
Он подумал, что мать скорее разрешила бы ему завести квалифицированную секретаршу, чем потратить деньги на многомесячный круиз на яхте. До сих пор они с партнером, специализировавшимся на имущественном и жилищном праве, делили между собой обязанности секретаря. Полю приходилось собственноручно записывать беседы с клиентами, отмечать даты слушаний в суде, следить за сроками рассмотрения дел и
Ахим быстро бы профукал свою долю, и матери это было бы не по нутру куда больше, чем безделье, если, конечно, ей сказали правду про его страсть к игре. Нужно обязательно поговорить с Симоном, решил Поль и принялся листать телефонную книгу.
Спустя два часа Поль уже сидел напротив пресловутого Симона, которого он видел последний раз подростком. Узнать в этом бледном от недосыпа мужчине в футболке и тренировочных штанах того мальчика было невозможно. В те времена приятель Ахима щеголял в очень грязном палестинском платке и ездил на мопеде, который нужно было постоянно чинить. Поль помнил, какими черными были ухоженные сейчас руки Симона.
С мокрыми глазами Симон возился у кофеварки. Было видно, что внезапную смерть матери Поля и Ахима он принял близко к сердцу.
– Я очень ее любил, – сказал Симон и несколько раз сглотнул.
Поль поначалу усомнился, следует ли понимать его слова в безобидном смысле, но его недоверие оказалось безосновательным. В голосе Симона звучали благодарность и уважение.
– Мы с твоим братом дружили давно, – продолжил Симон, – но именно ваша мама всегда выслушивала меня и относилась ко мне с вниманием. Даже если вас обоих не было дома, я часто ел у вас и готовил уроки. У моих родителей было мало денег, времени и, к сожалению, желания вникать в проблемы подростка.
Поль осторожно попытался выяснить, где Ахим мог бы сейчас находиться, узнать что-нибудь о его подружке и тайной страсти к азартным играм. Вначале Симон избегал говорить что-либо, что могло бросить тень на Ахима, и уклонялся от точных ответов. Но потом, признав беспокойство Поля оправданным, постепенно разговорился.
У брата Поля нет постоянной подружки, ни о какой Джине Симон никогда не слышал. Роковую роль сыграло знакомство Ахима несколько лет назад с Хайко Зоммером. Он изменился не в лучшую сторону, стал чаще лгать, почти потерял интерес к старым приятелям. Симон регулярно встречал его в висбаденском казино, и в общении со своим школьным другом Ахим ограничивался сухим «привет».
– Я работаю крупье и чувствую себя немного виноватым, потому что это я привел Ахима в казино, так сказать, на экскурсию. А про то, давал ли он Хайко деньги в долг или наоборот, ничего сказать не могу, но, кажется, бывало и так и сяк. Сам я не присутствовал при этом, но один мой коллега рассказывал мне об этом по секрету.
– И какие суммы? – спросил Поль.
– И тот и другой играли по-крупному обычно до трех утра, и ниже ста евро ставок не бывало. Меня это очень беспокоило, я даже думал написать вашим родителям. Меня твой брат не желал слушать. – Симон вздохнул и выбросил из пепельницы окурки. – Однажды я упрекнул его за страсть к игре, и он возразил, что попал в отличную компанию. Здесь, в Висбадене, проигрывал деньги даже Федор Достоевский.
– А что за человек был этот Хайко Зоммер? – поинтересовался Поль.
Оказывается, Зоммер как кулинар имел огромный успех и в Ахиме нашел себе талантливого ученика. В отличие от Ахима у гастронома были проблемы с весом, поэтому он вынужден был регулярно ходить в фитнес-центр. Если над ним кто-нибудь подшучивал, Хайко мог иногда и врезать, но с такой горой мускулов даже отчаянные забияки избегали связываться.
– Что мне в нем не нравилось, так это его заносчивость. Со мной он всегда разговаривал высокомерно. Поэтому по нему я слезы не лью, – заявил Симон.